Что такое ратный труд. Выставка «Ратный труд России. Деятельность и труд. Труд как собственно «работа» и труд универсальный

Вступление Англии в войну влекло за собой участие в ней всей Британской империи. Европейская война принимала характер мировой войны. К тому же выступление Англии до некоторой степени предрешало и позицию США.

Во время войны главные усилия дипломатии обоих воюющих лагерей были направлены па вербовку новых союзников. Рядом с этой задачей вставала и другая: забота о межсоюзнических отношениях и о начертании контуров будущего мирного договора.

Выступление Японии

Что касается завербования союзников, то эта задача стоила дипломатии обеих сторон немалых трудов. Не заставила себя уговаривать только Япония, которая сама начала военные действия против Германии. Японские империалисты быстро оценили обстановку. Все европейские державы оказались связанными войной. Япония получала возможность развивать свою экспансию, не опасаясь конкурентов. Первой её добычей должны были стать германские владения на Дальнем Востоке.

Уже 15 августа 1914 г. японское правительство без дальних дипломатических предисловий предъявило Германии ультиматум. В нём выдвинуто было требование, чтобы Германия «без всяких условий и без всякой компенсации» передала японцам Киао-Чао «в целях возвращения его Китаю». Для ответа был дан срок в 8 дней. Японское правительство заявляло в этом своеобразном документе, что это «дружеское предложение» делается им исключительно в целях укрепления мира в Восточной Азии, причём Япония не преследует целей территориальной экспансии.

Германское правительство не ответило на этот ультиматум. Тогда 23 августа 1914 г. Япония объявила Германии войну. Начав военные действия, она захватила Киао-Чао, железную дорогу Циндао, Цзинань-фу, а также ряд принадлежавших Германии островов на Тихом океане. Эти захваты вызвали большое неудовольствие не только в США, но и у японского союзника - Британии. Особенно сильно было негодование доминионов - Австралии и Новой Зеландии.

Английская дипломатия с самого начала отнеслась подозрительно к неожиданной готовности Японии выполнить свои союзнические обязательства. Английской дипломатии было ясно, что Япония использует войну в Европе лишь для того, чтобы укрепить свои империалистические позиции на Дальнем Востоке.

Англичане не ошиблись. Главной задачей Японии после захвата германских колоний стало использование европейской войны для экспансии в Китае. После захвата Киао-Чао и островов Япония фактически не принимала дальнейшего участия в войне против Германии, если не считать поставки России боеприпасов и военного снаряжения. При этом к современному вооружению в качестве принудительного ассортимента России навязывался всякий устарелый хлам.

Тем не менее русская дипломатия приветствовала присоединение Японии к Антанте: это давало некоторые дополнительные гарантии против японского нападения на дальневосточные владения России.

Выступление Турции

В первые же дни войны противные стороны Выступление начали борьбу за вовлечение в неё Турции. Из-за влияния на эту страну, как известно, уже давно шло ожесточённое состязание между Антантой и австро-германским блоком. Младотурецкое правительство склонялось к германской ориентации. Однако финансово-экономическая зависимость Турции от Антанты была всё-таки весьма велика. К тому же нетрудно было убедиться, что германская дипломатия лишь в целях маскировки заверяла, будто стремится к сохранению территориальной целостности Турции. По признанию германского министра иностранных дел Ягова, это должно было продолжаться лишь до тех пор, «пока мы не укрепимся в наших зонах и не будем готовы к аннексиям».

Турция в 1914 г. не могла ждать ничего доброго от победы ни той, ни другой из воюющих сторон. Антанта грозила её расчленить, Германия - превратить в своего вассала. Собственные же захватнические пантюркистские вожделения младотурок распространялись на русские и английские территории. Младотурки решили пойти на союз с Германией. Впрочем, решение принято было не без колебаний и не без борьбы. В младотурецком триумвирате Энвер и Талаат были германофилами, но Джема ль считался приверженцем Антанты. В конце концов 22 июля 1914 г. военный министр Энвер-паша без ведома большей части членов правительства заявил германскому послу о намерении Турции вступить с Германией в союз.

У посла Вангенгейма имелись сомнения насчёт целесообразности такого союза. Об этом он сообщил по телеграфу в Берлин. Но кайзер решил иначе. На полях телеграммы своего посла он написал: «Теоретически верно, но в настоящий момент неуместно. Теперь дело идёт о том, чтобы добыть каждую винтовку, которая может стрелять по славянам на Балканах на стороне Австро-Венгрии. Поэтому надо согласиться на турецко-болгарский союз с присоединением к нему Австро-Венгрии... Это всё же лучше, чем по теоретическим соображениям толкать Турцию на сторону Антанты».

2 августа 1914 г. был подписан германо-турецкий союзный договор. Суть его сводилась к следующему. Если Россия вмешается в австро-сербский конфликт и Германия выступит на стороне Австрии, Турция также обязана объявить войну России. Договор отдавал турецкую армию в полнейшее распоряжение Германии. Это предусматривалось статьёй 3 договора: «В случае войны германская военная миссия останется в распоряжении оттоманского правительства. Оттоманское правительство обеспечит осуществление действительного влияния и действительной власти этой миссии в операциях турецкой армии».

Тем не менее на другой день после подписания договора с Германией турецкое правительство опубликовало декларацию о своём нейтралитете. Этот акт объяснялся тем, что Турция в военном отношении была не подготовлена. «Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время: мы ждали момента, когда наша мобилизация закончится, и мы сможем принять участие в войне», - писал впоследствии Джемаль-паша об истинных намерениях младотурецких вождей.

Характерно для нравов младотурецкой дипломатии, что, подписав союз с Германией, тот же Энвер повёл переговоры с русским послом и с военным агентом генералом Леонтьевым, предлагая им заключить союз против Германии. Энвер заявил Леонтьеву, что Турция питает к России самые дружественные чувства. Она-де не связана с Германией каким-либо союзным договором и, более того, готова предоставить свою армию в полное распоряжение России и направить её против любого врага по указанию из Петербурга. За это Энвер требовал возвращения Турции Эгейских островов и части болгарской Фракии. Сазонов с большим подозрением отнёсся к предложению Энвера. Он не доверял искренности младотурок и опасался толкнуть болгар в объятия Германии. В дальнейшем выяснилось, что, предлагая России союз, Энвер прибег к самому примитивному обману. На самом деле он лишь ждал прихода германских военных кораблей, прорвавшихся к проливам. По замыслу немцев и турок, эти корабли должны были изменить соотношение сил на Чёрном море и угрожать южнорусскому побережью. 10 августа «Гебен» и «Бреслау» вошли в Дарданеллы.

Турецкое правительство произвело фиктивную покупку этих кораблей. Антанта протестовала, но не слишком энергично, ибо боялась ускорить разрыв с Турцией. Военные приготовления России на кавказской границе требовали известного времени. На позицию английской дипломатии влияла также необходимость считаться с индийскими мусульманами, чтившими в лице султана своего халифа. Поэтому для английской дипломатии было важно, чтобы инициатива разрыва с Турцией исходила не от Англии. Турция не обратила внимания на протесты Антанты. На требование выслать германских офицеров великий визирь глубокомысленно ответил, что надо ещё «обдумать способ их высылки - сузим ли путём или на нейтральном судне». Германские офицеры остались в Турции. С появлением «Гебена» и «Бреслау» не только турецкая армия, но и флот оказались под командованием немцев.

Чтобы отсрочить, а быть может, и предотвратить выступление Турции, Сазонов предложил союзным державам гарантировать ей территориальную неприкосновенность. Кроме того, он проектировал вернуть Турции остров Лемнос. Он учитывал, что без существенных территориальных приобретений Турция не пойдёт на соглашение с Антантой. Это предложение натолкнулось на сопротивление английской дипломатии. Дорожа отношениями с Грецией, Грей отказался передать туркам Лемнос. Но гарантия территориальной неприкосновенности была Турции предложена, правда, только на случай покушений во время текущей войны. Однако этого оказалось недостаточно для того, чтобы Антанте удалось добиться соглашения с константинопольским правительством.

В начале сентября 1914г. российское Министерство иностранных дел получило от разведки достоверные сведения об истинной позиции Турции. Из этих данных Антанте окончательно стал ясен действительный характер турецко-германских отношений.

• сентября турецкое правительство сообщило всем державам, что оно приняло решение с 1 октября 1914 г. отменить режим капитуляций. Попытка Турции освободиться от империалистической кабалы привела к своеобразному дипломатическому результату. Послы всех держав немедленно вручили турецкому правительству тождественные ноты с протестом против «произвольной отмены капитуляций». Опасение лишиться без соответствующих компенсаций империалистических привилегий в Турции объединило против неё даже жесточайших врагов.

После вручения этих нот германская, дипломатия принялась убеждать турок, что для; них самое лучшее - скорее выполнить союзные обязательства и. начать войну. Тогда в отношении: стран Антанты вопрос, о капитуляциях отпадёт сам собой; с державами же Тройственного союза Турция всегда сможем договориться. Со своей стороны и дипломатия Антанты не отказывалась обсуждать вопрос о капитуляциях: лишь бы Турция обещала соблюдать нейтралитет. Переговоры о капитуляциях продолжались в течение всего сентября.

После поражения немцев, на Марне стало очевидно, что война затянется. Это привело к тому, что работа по вербовке союзников стала ещё более напряжённой. В октябре Германия предоставила Турции заём. При этом было условлено, что Турция вступит в войну тотчас же по получении части этих денег. Антанта всё это узнавала через русское правительство, разведка которого сумела добыть соответствующие достоверные данные.

Но многие члены турецкого правительства всё ещё не освободились от страха перед войной. В их числе был сам великий визирь. Поражение Германии на Марне и успехи русских войск в Галиции ещё более усиливали их опасения. Ввиду этого Энвер, в согласии с немецким командованием", решил поставить свою страну перед свершившимся фактом. 29 и 30 октября 1914 г. турецкий флот под командой, немецкого адмирала Сушона обстрелял Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. В тот же день, 29 октября, русский посол в Константинополе получил предписание затребовать свои паспорта.

Турецкое правительство было перепугано провокационными действиями Энвера и Сушона. Великий визирь грозил подать в отставку. Его с трудом уговорили остаться во избежание международного скандала. 1 ноября по поручению визиря к Сазонову явился турецкий посланник Фахреддин. Министр встретил его словами: «Я собирался послать вам ваши паспорта». «А я приношу вам мир», - заискивающим тоном заявил турок. Он прочитал Сазонову телеграмму великого визиря, в которой тот выражал своё сожаление о случившемся. Сазонов ответил, что первым условием восстановления мира должно быть немедленное выдворение из Турции всех немецких офицеров. Этого требования великий визирь уже не мог выполнить, если бы и хотел. Послы Антанты покинули Константинополь. 2 ноября 1914 г. Россия объявила Турции войну. 5 и 6 ноября за ней последовали Англия и Франция. Так германские империалисты и их агент Энвер-паша ввергли турецкий народ в губительную авантюру.

Выступление Турции отвлекло часть сил России и Англии от германских фронтов. Другим последствием участия Турции.

в войне явилось закрытие проливов и для торговых судов. Это прервало морскую связь между Россией и её союзниками через Чёрное и Средиземное моря. На Балтике господствовал германский флот. Не считая долгого пути на Владивосток с его незначительной пропускной способностью, связь с Англией и Францией могла поддерживаться лишь через Архангельск. Дороги на Мурманск ещё не существовало. Пути через Румынию, Сербию и Грецию были очень ненадёжны даже в первый период войны. В конце 1915 г. эта связь была совершенно прервана австро-германским наступлением на Сербию.

Выступление Италии

Борьба за привлечение союзников распространилась и на Италию. Итальянское правительство с самого начала сомневалось, на чью сторону склонится победа. А между тем «шакал», как однажды назвал Италию Бисмарк, всегда старался следовать за тем из крупных хищников, у которого вернее можно поживиться куском добычи. Ввиду этого Италия не торопилась с выполнением своих союзнических обязательств. 3 августа 1914 г. итальянский король сообщил Вильгельму II, что с итальянской точки зрения возникновение данной войны не подходит под формулировку casus foederis в тексте договора о Тройственном союзе. Король пошёл дальше. Он сделал угрожающий намёк, заметив, что имеются в Италии люди, которые склонны начать войну против Австрии. На полях депеши короля Вильгельм в собственноручной пометке обозвал своего коронованного собрата «мерзавцем». В тот же день, 3 августа, итальянское правительство опубликовало декларацию о нейтралитете. Однако итальянский министр иностранных дел маркиз ди Сан-Джулиано тут же доверительно сообщил германскому послу, что если бы Италию достаточно вознаградили, то она готова была бы «изучить способы оказания поддержки своим союзникам». На другой день, 4 августа, итальянское правительство столь же конфиденциально сообщило Сазонову о позиции, занятой им по отношению к центральным державам. При этом, свидетельствует Сазонов, ему было заявлено, что «ввиду малой надежды получить желаемое от Германии и Австрии Италия могла бы вступить в обмен мнений с нами на означенной почве».

Итальянское правительство, таким образом, не ограничилось тем, что принялось шантажировать центральные державы. Оно вступило в переговоры и с Антантой, выясняя, сколько та ей даст за объявление войны Германии и Австрии. Начался длительный торг. Уже в августе правительства Антанты предложили итальянцам Трентино, Триест и Валону. Антанте было легче набавлять цену: притязания Италии в первую очередь распространялись на австрийские территории, на Албанию и Турцию, т. е. на такие страны, которые Антанте не принадлежали. Положение Германии было сложнее: для Италии самыми ценными приобретениями были бы именно австрийские владения, уступка которых, разумеется, наталкивалась на сопротивление со стороны союзного австро-венгерского правительства. Германия могла зато щедро раздавать земли в Северной Африке за счёт Франции. Кроме того, она сулила Италии Ниццу, Корсику и Савойю. Пока шли все эти переговоры, итальянский «шакал» не дремал. В октябре 1914 г., не теряя времени, Италия захватила остров Сасено, расположенный у входа в Валонский залив. В декабре она оккупировала Валону.

Премьер Саландра дал своеобразное политическое и даже «моральное» обоснование принципам итальянской дипломатии. В сентябре 1914 г. он публично заявил, что итальянское правительство устранило из своей политики «всякую заботу, всякий предрассудок, всякое чувство, которые не были бы внушены исключительно лишь одной безграничной преданностью родине, итальянским священным эгоизмом». Бюлов в своих мемуарах несколько иначе и в менее возвышенном стиле охарактеризовал сущность политики Саландры. «Он просто хочет в большой мировой сумятице что-нибудь заработать для своей страны», - лаконически отметил германский дипломат.

Ввиду военно-морской зависимости от Антанты Италия благоразумно воздерживалась от войны на стороне центральных держав. Для неё дело шло о том, соблюдать ли нейтралитет, или же воевать на стороне Антанты против своих союзников. Решался этот вопрос итальянцами в зависимости от того, кто больше даст и у кого больше шансов на победу.

Наступление немцев через Бельгию в августе 1914 г. поддерживало в Италии склонность к нейтралитету и к переговорам с Германией. Битва на Марне и приостановка немецкого наступления изменили положение, и переговоры Италии с Антантой оживились. Правительство Саландры, проводя свою политику «без предрассудков», требовало, чтобы Антанта набавила цену. Большие затруднения чинила Антанте Сербия, которая противодействовала удовлетворению итальянских притязаний на Далматинское побережье, населённое преимущественно славянами. Однако и Австрия не проявляла уступчивости. Саландра стал угрожать своим союзникам, что «общественное мнение» вынудит его стать на сторону Антанты. Вследствие этого германское правительство усилило свой нажим на Вену. В декабре в Рим был послан со специальной миссией князь Бюлов, который был когда-то послом в Италии и обладал там большими связями. В своих мемуарах Бюлов повествует о тех переговорах, которые он вёл в итальянской столице. «В день моего приезда в Рим, - пишет он, - я посетил в Копсульте министра иностранных дел Сиднея Соннино. В этом роскошном дворце тогда помещалось Министерство иностранных дел. Когда я вошёл в приёмную министра, я очутился там лицом к лицу с тремя послами Антанты: Баррером, сэром Реннелем Роддом и Крупенским. Их отношение ко мне было характерно для духа их народов. Добрый Крупенский бросился ко мне и стал заверять меня, что его личное чувство дружбы ко мне нисколько не изменилось. Умный и утончённый Родд протянул мне руку и сказал по-английски: „Жму вашу руку и прошу вас передать мои наилучшие пожелания княгине Бюлов”. Из всех троих послов Антанты Камилл Баррер был моим самым старым другом. Но когда он увидел меня, он, с присущим всем французам актёрским талантом, с ужасом посмотрел на меня, затем закрыл глаза руками и отвернулся». Далее, Бюлов излагает существо своего разговора с Соннино. «Соннино с самого же начала ясно и откровенно изложил мне свой взгляд на создавшееся положение. Антанта предлагает Италии в качестве военной награды все населенные итальянцами австрийские области. Чтобы избежать военного столкновения между Италией и Габсбургской монархией, Австрия также должна со своей стороны предложить уступки в конкретной, связывающей её форме. Эти уступки должны быть предложены приличным образом. Их нельзя бросать Италии, как подачку надоедливому нищему. И прежде всего это нужно сделать как можно скорее. Минимум таких уступок представило бы Трентино».

Центральным державам помогал Ватикан. Для установления, возможно более тесного контакта с Ватиканом в Рим кроме Бюлова был направлен лидер католической партии центра, депутат Рейхстага Эрцбергер. «Бенедикт XV, - пишет Бюлов, - горячо поддерживал мои усилия, направленные на сохранение мира. Он желал сохранения Габсбургской империи, этой последней католической великой державы. Он ясно сознавал, что войны можно было избежать лишь при условии, чтобы Австрия больше не медлила пожертвовать по меньшей мере Трентино... Папа поручил венскому архиепископу кардиналу Пиффлю переговорить в этом смысле со старым императором Францем-Иосифом. Но восьмидесятичетырёхлетний император даже не дал кардиналу высказаться, когда тот скромно и боязливо стал выполнять желание святого отца. Краска гнева залила его старческое лицо. Он взял кардинала за руку и буквально выставил его за дверь».

Не прекращая переговоров в Вене, итальянское правительство в начале марта 1915 г. усилило свой торг с Антантой. Кроме Трентино, Триеста, Валоны, острова Сасено, Далматинского побережья с его островами, колониальных уступок в Африке и прочих прежних своих претензий Италия потребовала ещё образования из центральной Албании автономного княжества со столицей в Дураццо, явно рассчитывая поставить в зависимость от себя сильно урезанную и ослабленную Албанию. Северная Албания подлежала разделу между Сербией и Черногорией, южная отходила к Греции, Валона с округой - к самой Италии; кроме того, она претендовала на заём в Лондоне в сумме 50 миллионов фунтов стерлингов. Наконец, Италия настаивала на заключении военной конвенции: в Риме желали иметь гарантию, что Россия не ослабит своего нажима на галицийском фронте, а англо-французский флот поможет в борьбе с австрийским флотом.

Англия и Франция готовы были всё это обещать. Однако Россия из внимания к Сербии протестовала против передачи Италии территорий, населённых южными славянами.

Италия получила новое средство для давления на Антанту. 8 марта 1915 г. в Вено на коронном совете было, наконец, решено предоставить Италии компенсации. Между Италией и центральными державами начался спор о том, сколько именно должна получить Италия и когда должна состояться передача уступаемых территорий: немедленно или по окончании воины.

Под давлением Англии и Франции пошла на уступки и Россия: она изъявила согласие отдать итальянцам значительную часть Далмации. Таким образом, Антанта удовлетворяла почти все притязания Италии. Теперь «шакал» мог сделать свой выбор. 26 апреля 1915 г. в Лондоне был, наконец, подписан договор. Италия обязывалась через месяц начать войну против своих бывших союзников. Для этого Англия предоставляла ей заём в 50 миллионов фунтов.

3 мая итальянское правительство расторгло договор о Тройственном союзе. Тогда Бюлов пошёл на самый решительный дипломатический ход.

«9 мая, - повествует он в своих мемуарах, - я заставил императорского и королевского посла барона Маккио у меня на вилле „Мальта”, куда я пригласил его для переговоров, написать под мою диктовку заявление, которое в тот же день должно было быть секретным порядком переслано итальянскому правительству и в котором было сказано, что Австро-Венгрия готова уступить населённую итальянцами часть Тироля, а также Градиску и западный берег Изонцо, где имеется чисто итальянское население; Триест должен стать имперским свободным -городом с итальянским университетом и итальянским муниципалитетом; Австрия признаёт суверенитет Италии над Валоной и заявляет о своей политической незаинтересованности в Албании.

Мне пришлось применить сильное давление, чтобы заставить боязливого Маккио совершить тот шаг, который ещё в январе мог бы иметь желательные последствия».

Запасшись такого рода документом, Бюлов немедленно сообщил о нём главе итальянских «нейтралистов» Джолитти и другим их лидерам. Джолитти срочно приехал в Рим. Тотчас по его прибытии 320 депутатов из 508, т. е. большинство, демонстративно завезли ему визитные карточки. Опираясь на большинство в Парламенте, Джолитти заявил королю и Саландре, что не согласен с политикой, намеченной в Лондонском договоре от 26 апреля. Саландра подал в отставку. Казалось, дело Германии выиграно. Нов этот момент крайние шовинисты, сторонники войны, во главе с бывшим социалистом ренегатом Муссолини, состоявшим на содержании у французов, и д"Аннунцио, за которыми стояли мощные капиталистические интересы, организовали демонстрации против Парламента и преобладавших в нём «нейтралистов». Король не принял отставки Саландры. Джолитти был вынужден покинуть Рим. Напуганный Парламент 20 мая 1915 г. вотировал военные кредиты. 23 мая Италия объявила войну Австрии; однако до конца августа следующего года она формально оставалась в мире с Германией.

Хищнические цели своей войны итальянские империалисты прикрывали пышной риторикой. На деле Италия оставалась всё тем же международным «шакалом». «Италия революционно-демократическая, т. е. революционно-буржуазная, свергавшая иго Австрии, Италия времён Гарибальди, превращается окончательно на наших глазах в Италию, угнетающую другие народы, грабящую Турцию и Австрию, в Италию грубой, отвратительно-реакционной, грязной буржуазии, у которой текут слюнки от удовольствия, что и её допустили к дележу добычи», - писал Ленин.

Взаимоотношения держав Антанты

Борьба за вербовку новых союзников осложнялась соперничеством между основными членами воюющих группировок. В лагере центральных держав Германия пользовалась неоспоримой гегемонией. Это упрощало их межсоюзнические отношения. Однако и в их среде имели место значительные трения. Это вскрыли, между прочим, австро-германские переговоры относительно компенсации Италии. Ещё больше внутренних конфликтов возникало в лагере Антанты. Споры из-за предоставления Италии южнославянских областей явились примером осложнений, вызванных дележом ещё не полученной добычи. Очень рано возникли между союзниками разногласия и по вопросам стратегического плана войны. Основным фронтом Англия и Франция считали Западный фронт. Русской армии они отводили самую неблагодарную роль. Она должна была оттягивать на себя силы противника в те моменты, когда этого требовали соображения англо-французского командования. Действительно, русское наступление на Восточную Пруссию спасло Париж и обеспечило успех французов на Марне. Зато России оно стоило величайших жертв. Тяжёлая роль, которую западные союзники навязали России, была следствием зависимости русского царизма от англо-французского капитала. Во время войны эта зависимость возросла ещё больше. Война 1914 - 1918 гг. предъявила огромные, ранее невиданные требования к промышленности. Отсталая экономика царской России не успевала удовлетворять эти требования. Летом 1915 г. это повело к отступлению русской армии, оставшейся без снарядов. России приходилось обращаться к Англии и Франции. Просьбы прислать боевые припасы и вооружение летели из Петербурга и из русской ставки в Париж и в Лондон. Антанта посылала кое-какие военные материалы, но делала это медлительно и скупо. Не менее туго продвигались и дипломатические переговоры об объединении военных усилий союзников на обоих главных фронтах. Русское командование откликалось на потребности Западного фронта. Если русские операции в Восточной Пруссии в 1914 г. помогли выиграть битву на Марне, то в 1916 г. блестящее наступление Брусилова способствовало спасению Вердена и стабилизации итальянского фронта. Но Англия и Франция должной оперативности не проявляли.

В 1915 г. германское командование попробовало перенести главный удар на Восточный фронт. Результатом этого было отступление прекрасно сражавшейся, но плохо обеспеченной русской армии. Всё же Россия из строя не выбыла. Достигнутый Германией тактический успех не создал перелома в ходе войны. Сам начальник германского генерального штаба генерал Фалькенгайн побоялся продолжать наступление в глубь России. Он считал, что наступление на Москву завело бы германскую армию «в область безбрежного».

Приняв на себя в кампании 1915 г. главный удар немецких полчищ, Россия обеспечила Англии и Франции время для развёртывания их сил и ресурсов. Благодаря этому к 1916 г. немцы уже потеряли те преимущества, которыми они располагали, начиная войну.

Но со своей стороны Англия и Франция почти что пальцем не пошевельнули для того, чтобы облегчить летом 1915 г. положение русской армии. Западные союзники не нашли возможным предпринять крупное наступление на французском фронте. И когда с большим запозданием, наконец, началось французское наступление в Шампани, то оно оказалось мизерным по своим масштабам. Бесконечные проволочки в дипломатических переговорах между странами Антанты по вопросам координации фронтов способствовали затяжке войны. В ставке французского главнокомандующего в Шантильи в течение 1915 - 1916 гг. состоялся ряд межсоюзнических военных совещаний. Здесь были приняты решения об одновременном наступлении в 1916 г. на всех фронтах против Германии и Австро-Венгрии. Однако эти решения были проведены в жизнь с запозданием, неорганизованно и неполностью. Между тем уже в 1916 г. Антанта не только численно, но и технически была сильнее Германии. Но несогласованность действий союзников помогла немцам продержаться ещё два года. Вот что пишет по этому поводу в своих мемуарах Ллойд Джордж: «Я пришёл к выводу, что мы могли добиться победы уже в 1916 г. или, самое позднее, в 1917 г., если бы стратегическое руководство военными действиями проявило больше воображения, здравого смысла и солидарности».

Много места в межсоюзнической политике заняли вопросы финансирования войны. Главным кредитором всех стран Антанты на первых этапах войны стал английский капитал. Выступление Италии было куплено за наличные ценой займа в 50 миллионов фунтов. Лондон предоставлял займы и кредиты Петербургу, в значительной мере заменив в этом деле Париж. Он кредитовал и Францию, особенно во второй период войны. Но и сам Лондон вскоре вынужден был прибегнуть к помощи Нью-Йорка. Постепенно, по мере того как война затягивалась, сложилась такая схема финансирования Антанты: Нью-Йорк - Лондон - остальные члены Антанты.

После того как на западе установилась позиционная война, в обоих лагерях начались поиски наиболее уязвимого участка у противника, удар по которому позволил бы ускорить победу. Хотя французское и английское командование считало решающим Западный фронт, но в лагере Антанты были и сторонники перенесения главного удара на Ближний Восток; оттуда, по их мнению, можно было вернее поразить Германию. К этой группе «восточников» во Франции принадлежали генералы Галлиени и Франше д"Эспере, в Англии - Китченер, Черчилль, Ллойд Джордж.

Этот стратегический вопрос был предметом переговоров между английским и французским правительствами. 3 января 1915 г. было принято решение начать операции против Дарданелл. «Западники» - Жоффр, Френч, Мильеран - дрались за каждую дивизию, снимаемую с Западного фронта. Дарда-нельская операция была начата с недостаточными силами я потерпела неудачу. Это стало очевидным уже весной 1915 г.

Однако до своего провала дарданельская операция успела дать толчок к завершению межсоюзнических переговоров о судьбах проливов.

Захватнические планы держав Антанты

Переговоры о дележе будущей добычи завязались в стане Антанты вскоре же после начала войны. 5 сентября 1914 г. между Россией, Англией и Францией было заключено соглашение, по которому они взаимно обязывались:

• не заключать в происходящей войне сепаратного мира;

• «когда настанет время для обсуждения условий мира, ни один из союзников не будет ставить мирных условий без предварительного соглашения с каждым из других союзников».

14 сентября 1914 г. Сазонов наметил послам Палеологу и Бьюкенену основные вехи будущего мира. Программа эта предполагала разгром Германской империи и её союзников. Её содержание было таково: 1. Присоединение к России нижнего течения Немана, Восточной Галиции, переход Познани, Силезии и Западной Галиции к будущей Польше. 2. Возвращение Франции Эльзас-Лотарингии, передача ей «по её усмотрению» части Рейнской области и Палатината. 3. Значительное увеличение Бельгии за счёт германских территорий. 4. Возвращение Дании Шлезвига и Гольштейна. 5. Восстановление Ганноверского королевства. 6. Превращение Австро-Венгрии в триединую монархию, состоящую из Австрии, Чехии и Венгрии. 7. Передача Сербии Боснии, Герцеговины, Далмации и северной Албании. 8. Вознаграждение Болгарии за счет сербской Македонии и присоединение к Греции южной Албании. 9. Передача Валоны Италии. 10. Раздел германских колоний между Англией, Францией и Японией. 11. Уплата военной контрибуции. 26 сентября Сазонов выдвинул дополнительные требования России по отношению к Турции: Россия должка получить гарантию свободного прохода своих военных кораблей через проливы. Никаких притязаний на захват турецкой территории Россия не предъявила.

Вопрос о разделе Турции был впервые поставлен английской дипломатией. Отвечая на предложение Сазонова, Грей высказал мнение, что, если Турция присоединится к Германии, «она должна будет перестать существовать».

В общем Грей принял предложение Сазонова. Но он высказался за включение в будущую «мирную» программу требований о выдаче германского флота и нейтрализации Кильского канала. Настаивал он и на учёте территориальных интересов Италии и Румынии. Наконец, Грей возражал против перехода Рейнской области к Франции. Таким образом, с первых же месяцев войны наметились англо-французские противоречия, столь широко развернувшиеся впоследствии на мирной конференции в 1919 г. Очевидно, под давлением английской дипломатии французское правительство вынуждено было заявить, что его территориальные требования в Европе ограничиваются Эльзасом и Лотарингией.

Из-за дележа турецкого наследства уже в 1914 г. между союзниками развернулась дипломатическая борьба. 9 ноября в беседе с Бенкендорфом Грей старался убедить его, что русское правительство не должно использовать персидскую территорию для военных действий против Турции. Одновременно Грей развивал излюбленные мотивы обоих западных союзников: Россия не должна отвлекать силы с германского фронта. Борьба с Германией определит и результат войны против Турции. Для вящшей убедительности Грей добавил, что если Германия будет разбита, то судьба Константинополя и проливов будет решена в соответствии с интересами России. Такие посулы свидетельствовали, что активность русской армии, невзирая на Марну, была крайне необходима Западному фронту. Вскоре слова Грея повторил Бенкендорфу и король. Георг V выразился даже более определённо: он прямо заявил, что Константинополь «должен быть вашим». Но в официальной английской ноте от 14 ноября, адресованной русскому правительству, на первое место выступил основной мотив: необходимо максимальные силы направить на германский фронт, а на турецком ограничиться обороной. К этому присоединилось заверение, что вопрос о проливах и Константинополе «должен быть разрешён в согласии с Россией». Таким образом, на бумаге Грей высказывался менее определённо, чем в устных разговорах.

25 февраля 1915 г. форты, расположенные у устья Дарданелл, были приведены в молчание огнём англо-французских кораблей. Полагая, что дарданельская операция увенчается полным успехом, греческий премьер Венизелос заявил посланникам Антанты, что Греция намеревается вступить в войну против Германии и её союзников и послать в проливы десантные войска и флот. Царское правительство встревожилось, как бы Константинополь не передали грекам. Поэтому оно категорически воспротивилось их участию в Дарданельской экспедиции. «Опасность» эта отпала, ибо король Константин, который являлся сторонником нейтралитета, 6 марта вынудил Венизелоса подать в отставку. Греция сохранила нейтралитет.

Успех дарданельской операции грозил передать проливы в фактическое распоряжение Англии и Франции. Обе они, между тем, не обнаруживали особого желания скрепить данные ими обязательства формальным договором относительно судеб проливов и турецкой столицы. Французы при этом были не более торопливы, чем англичане. 4 марта 1915 г. Сазонов потребовал от союзников формальных обязательств. Он припугнул их, заявив, что если союзники будут продолжать свои возражения против перехода проливов к России, то он вынужден будет подать в отставку. Возможно, что его заменят лицом, которое является приверженцем «старой системы союза трёх императоров».

12 марта 1915 г. Англия официальной нотой обязалась отдать России город Константинополь с небольшим хинтер-ландом, включающим западное побережье Босфора, Мраморного моря, Галлипольский полуостров и южную Фракию по линию Энос - Мидия. Далее, Россия должна была получить и восточное побережье Босфора до Исмидского залива, острова Мраморного моря и острова Имброс и Тенедос. Россия получала всё это по окончании войны и лишь в том случае, если Англия и Франция осуществят свои планы в Азиатской Турции и в других областях. Англичане требовали в особенности присоединения нейтральной зоны Персии к сфере английского влияния. Русское правительство ответило согласием, в основном приняв эти условия. 10 апреля Франция тоже солидаризировалась с условиями англо-русской сделки.

Захватнические планы Германии

Захватнические планы Германии по своему размаху значительно превосходили замыслы Антанты. Германия требовала коренного передела мира. Особенно нашумели два немецких документа: меморандум шести могущественных экономических организаций (Центральный союз германских промышленников, Союз промышленников, юнкерско-кулацкий Союз сельских хозяев и др.) и так называемый профессорский меморандум. Меморандум шести хозяйственных организаций требовал приобретения обширных колониальных владений путём захвата английских, французских, бельгийских и других колоний; возложения на Антанту репарационных платежей; протектората над Бельгией присоединения французского побережья Ламанша до реки Соммы; захвата железорудного бассейна Бриэй, крепостей Верден и Бельфор и расположенных между ними западных склонов Вогезов. Далее, рекомендовалась конфискация в присоединяемых областях всего среднего и крупного землевладения и передача его в руки немцев с возмещением собственников за счёт Франции. Обширные аннексии предусматривались и на Востоке, за счёт России: после войны, мечтали авторы записки, промышленный подъём «потребует расширения сельскохозяйственной базы». Намечался захват русских прибалтийских губерний и «территорий, расположенных к югу от них».

Ещё в конце октября 1914 г. прусский министр внутренних дел фон Лёбель представил правительству записку о целях войны. В ней развивались следующие идеи:

«Нам нужна на западе граница, которая дала бы нам по возможности ключ к Франции. Нам могут пригодиться районы угля и руды, прилегающие непосредственно к нашей границе. С военной точки зрения желательно улучшить и восточнопрусскую границу. Наконец, нам нужна военная контрибуция, которая связала бы на долгое время Францию в экономическом отношении и лишила бы её возможности развить в других частях света финансовую деятельность во вред нам.

Это значит, что удовлетворение наших потребностей должно пойти в первую очередь за счёт Франции, что необходимо фундаментальное изменение в положении Бельгии. Для обеспечения этого нужно добиться по меньшей мере крупных частичных успехов в борьбе с Англией...

В политическом отношении Британия стала теперь тем врагом, который противопоставил свои жизненные интересы нашим и с которым мы рано или поздно должны покончить: Англия не хочет терпеть рядом с собой сильную, дееспособную Германию, играющую роль в мировой политике».

Что касается притязаний австро-венгерского империализма, то он требовал установления своего господства над всеми Балканами.

Грабительскую природу войны со стороны германского империализма разоблачил В. И. Ленин. «Когда немецкие буржуа ссылаются на защиту родины, на борьбу с царизмом, на отстаивание свободы культурного и национального развития, они лгут... - указывал он, - ибо на деле австрийская буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, немецкая - угнетает датчан, поляков и французов (в Эльзас-Лотарингии), ведя наступательную войну против Бельгии и Франции ради грабежа более богатых и более свободных стран, организуя наступление в момент, который показался им более удобным для использования их последних усовершенствований в военной технике, и накануне проведения так называемой большой военной программы Россией».

Выступление Болгарии

Одновременно с борьбой за политическую ориентацию Турции и Италии развёртывалась борьба за Балканы. Здесь наибольшее значение имела Болгария. Во-первых, из всех балканских стран она обладала наиболее сильной армией. Во-вторых, при своём центральном положении она могла служить плацдармом, с которого можно было ударить с тыла по Сербии и Румынии, а равно и по Греции. Выступление Болгарии на стороне центральных держав создало бы для Сербии крайне тяжёлое положение и, казалось, отнимало у Румынии возможность примкнуть к Антанте. Наоборот, можно было ожидать, что присоединение Болгарии к Антанте побудило бы последовать за ней и Румынию с Грецией.

Итак, Болгария в условиях войны 1914 г. оказывалась ключом ко всему балканскому плацдарму. Поэтому Сазонов с первых же дней войны уделял исключительное внимание привлечению Болгарии; в этом он видел решающий шаг к восстановлению балканского блока, разрушенного второй балканской войной. Достигнуть этого можно было только одним путём: заставить Сербию и Грецию уступить Болгарии области, взятые у неё в 1913 г. Уже с августа 1914 г. Сазонов настойчиво советовал сербскому и греческому правительствам пойти на уступки Болгарии. В Греции эти советы были совершенно безнадёжны: они лишь укрепляли позиции германофилов-нейтралистов, во главе которых стоял сам король. Антантофилы, руководимые Венизелосом, были склонны вступить в войну, но, конечно, не для того, чтобы самим платить за это уступкой греческой территории. Не удивительно, что Англия, весьма дорожившая поддержанием тесных связей с Грецией, отнюдь не одобряла политики Сазонова и даже ей противодействовала.

Больше шансов было у Сазонова в Белграде. Сербия воевала, её положение по сравнению с нейтральной Грецией было гораздо более стеснённым. Пашич соглашался отдать Болгарии часть сербской Македонии, если война закончится победой Антанты и Сербия получит от Австрии её южнославянские области. Разумеется, такой неопределённой перспективой трудно было соблазнить Болгарию; чтобы примкнуть к Антанте, ей нужно было нечто более осязательное. Но кроме Македонии союзники могли обещать Болгарии лишь линию Энос - Мидия за счёт Турции. Это обещание можно было выполнить опять-таки только после победы. Однако болгарский премьер Радославов определённо давал понять, что лишь немедленная передача Македонии могла бы побудить Болгарию выступить на стороне Антанты. На это сербы отвечали, что сербское правительство скорее «предпочтёт оставить всю Сербию австрийцам, чем уступить клочок Македонии болгарам». Регент, королевич Александр, даже пригрозил сепаратным миром с Австрией, ссылаясь на тяжёлое положение сербской армии. Он требовал военной помощи и настаивал, чтобы Россия перестала добиваться награды «для изменницы славянской солидарности». Таким образом, переговоры не привели ни к каким результатам.

Несравненно более сильными были в Софии позиции центральных держав. Им помогало то обстоятельство, что основные территориальные притязания Болгарии распространялись на союзника Антанты - Сербию.

Однако Болгария ещё не успела подготовиться к войне. Пока она оставалась нейтральной, не присоединяясь окончательно к центральным державам, Антанта сумела подкупить часть болгарской буржуазии. Это было достигнуто, между прочим, организацией закупки сырья и другой продукции болгарского народного хозяйства через специальное акционерное предприятие, созданное английскими, французскими и русскими банками. Болгарской буржуазии, чиновникам и министрам" перепало около 200 миллионов франков золотом. Летом 1915 г. переговоры Антанты с Болгарией всё ещё продолжались.

Германия и её союзники сулили Болгарии всю Македонию и часть Старой Сербии. В случае присоединения Румынии к Антанте Болгарии обещали, кроме того, передать не только южную Добруджу, но и северную часть этого края.

Окончательно решило исход борьбы за Болгарию изменение военной обстановки. За неудачей Дарданельской экспедиции последовало отступление русской армии, которая оставила Галицию, русскую Польшу, Литву, часть Белоруссии. Затем началась концентрация германских войск против Сербии. Военные успехи Германии преодолели страх болгар перед Антантой. Болгария пошла на соблазнительный, хотя и опаснейший, риск. 3 сентября было подписано турецко-болгарское соглашение, а 6 сентября - союзный договор между Болгарией, Германией и Австрией. Так создался Четверной союз.

Выборы в греческий Парламент в августе 1915 г. снова привели к власти Венизелоса. Когда в сентябре вырисовалась непосредственная угроза нападения Болгарии на Сербию, он заявил посланникам Антанты, что готов выполнить обязательства Греции, предусмотренные греко-сербским союзным договором 1913 г., но при условии, что союзники придут Греции на помощь и высадят в Салониках 150-тысячную армию. Английское и французское правительства приняли предложение Венизелоса. Было решено послать в Салоники войска с Галлипольского полуострова. Однако французское правительство с большим трудом добилось от главнокомандующего Жоффра распоряжения о посылке в Салоники 64 тысяч человек, включая и эвакуированных с Галлиполи. Англичане обещали столько же. До 150 тысяч, запрошенных Венизелосом, нехватало 22 тысяч. Пока шли эти переговоры, король Константин уволил Венизелоса и подтвердил сохранение нейтралитета. В Салониках союзники успели высадить только сравнительно небольшой отряд. Эта медлительность Англии и Франции немало способствовала тому, что в ночь с 13 на 14 октября Болгария напала на Сербию, открыв военные действия. Одновременно австро-германские силы, действовавшие на балканском фронте, предприняли наступление на Сербию с севера. В конце октября в Салониках было всего 80 тысяч союзных войск. Эти силы не сумели предотвратить разгром Сербии и установление территориальной связи между Германией и Турцией.

Выступление Румынии

С самого начала войны в Бухаресте происходила дипломатическая борьба, сходная с той, которая велась в Константинополе, Риме, Софии и Афинах. Обе воюющие группировки старались привлечь Румынию на свою сторону, предлагая ей разнообразные приманки за счёт своих врагов. Союзный договор 1883 г., связывавший Румынию с Тройственным союзом, к началу войны успел потерять почти всякое реальное значение. Он был расшатан румыно-венгерской борьбой в Трансильвании и румынскими притязаниями на эту область Венгрии. Попытки как Вены, так и Берлина воздействовать на Будапешт, чтобы добиться от венгров уступок трансильванским румынам, имели мало успеха. Однако германская дипломатия с самых дней июльского кризиса 1914 г. попыталась помочь делу, подкупив Румынию обещанием отдать ей Бессарабию. Ответ румынского премьера Братиану гласил, что Бессарабию Румынии можно взять лишь в одном случае - если Россия будет серьёзно разбита, так что и Австрия захватит русские земли. В этом случае Румыния могла рассчитывать, что Австро-Венгрия и Германия будут охранять и румынские захваты. В Бухаресте знали, что население Бессарабии отнесётся враждебно к румынским захватчикам, а Россия никогда не примирится с потерей этой территории. Одновременно с Германией и Россия начала соблазнять Румынию: она предлагала ей Трансильванию. Но румынское правительство предпочитало выждать дальнейшего хода военных событий. Воздерживаясь пока от вступления в войну, оно решило на ближайшее время удовольствоваться возможно более выгодной продажей своего нейтралитета. Братиану стремился получить Бессарабию от самой России в качестве платы за этот нейтралитет. Он встретил поддержку в Париже и в Лондоне. Союзники России находили вполне естественным заплатить Румынии за русский счёт. Однако русское правительство отклонило эти домогательства. Больше успеха имел Братиану, запрашивая у Антанты компенсации за счёт Австро-Венгрии. 1 октября 1914 г. было заключено русско-румынское соглашение, по которому Россия гарантировала территориальную целостность Румынии и признавала за ней право на австро-венгерские территории с румынским населением. Румыния могла взять эти территории «в момент, который она сочтёт удобным», Иначе говоря, она могла соблюдать нейтралитет, пока победа русского оружия не доставит ей лёгкой добычи. Румынскому правительству удалось добиться займа на лондонском рынке; это тоже было платой за нейтралитет. Характерно для румынской дипломатки, что Германии также приходилось платить Румынии: и за нейтралитет и за пропуск снаряжения в Турцию.

Весной 1915 г. румыны потребовали у Антанты признания их притязаний на австро-венгерские территории до Прута и Тиссы. Россия и Сербия не соглашались отдать румынам украинские и сербские области. Как раз в это время русское командование просило западных союзников отвлечь немецкие силы с востока, предприняв наступление на Западном фронте. В ответ Англия и Франция советовали России добиться военной помощи Румынии. Для этого они настойчиво рекомендовали пойти ей навстречу. Царское правительство вынуждено было согласиться. Но пока шли русско-румынские переговоры, отступление русской армии побудило Братиану снова уклониться от участия в войне. Он требовал возобновления русского наступления в Галиции ж Буковине. Однако летом и осенью 1915 г. русская армия об этом не могла и думать.

С поворотом военного счастья вновь изменилась и позиция румынского правительства. Неудача немцев под Верденом и грандиозное наступление Брусилова подняли в 1916 г. шансы Антанты.

17 августа 1916 г. был заключён договор между Румынией и четырьмя державами Антанты. Румыния брала обязательство объявить войну Австро-Венгрии. За это ей обещали Трансильванию, часть Буковины и Банат. 28 августа Румыния объявила Австрии войну. Но уже 10 октября в русскую ставку прибыли уполномоченные румынского короля, буквально молившие о помощи. России пришлось взять на себя румынский фронт. Зато союзная Салоникская армия так и не шелохнулась, не оказав румынам какой-либо помощи. Таким образом, полностью оправдалось мнение русского верховного командования, что участие Румынии в войне принесёт России один ущерб.

Образование Наркоминдела

В ночь на 9 ноября (27 октября) 1917 г. II Всероссийский съезд Советов создал Совет Народных Комиссаров. В Петрограде только что закончилось победоносное восстание; в городе слышны были ещё отголоски недавнего сражения, но рабоче-крестьянское правительство уже начало свою деятельность. Приступил к работе и Народный комиссариат иностранных дел. Новая власть сразу же встретилась с резким сопротивлением старого мира: в день образования Совета Народных Комиссаров враги советской власти призвали всех чиновников старого аппарата власти к саботажу. Когда представители Наркоминдела явились в здание Министерства иностранных дел, они застали там только курьеров. Чиновники, предварительно выкрав шифры, бежали из министерства. Здание Министерства иностранных дел на Дворцовой площади было занято красногвардейцами. Они охраняли входы в бронированные комнаты, где в несгораемых шкафах хранились секретные договоры, копии депеш и другие документы. С трудом удалось собрать некоторых сотрудников министерства. Бывший товарищ министра иностранных дел Петряев заявил, что служащие и чиновники министерства не признают нового правительства и работать с ним не желают. Они согласны только охранять министерство и вести текущие дела - о военнопленных, о переводе денег за границу и т. д.

Контрреволюционеры рассчитывали, что большевики, наткнувшись на саботаж чиновников, потерпят крушение. Лидер меньшевиков Церетели цинично заявлял большевикам: «Мы всё же, худо ли, хорошо ли, дернулись 6 месяцев. Если вы продержитесь хотя бы 6 недель, я признаю, что вы были правы».

Но расчёты саботирующих чиновников были построены на песке. Они надеялись, что большевики отнесутся к аппарату власти так же, как все деятели прошлых буржуазно-демократических революций: кое-что уберут, подновят состав чиновников, но оставят в целом старый аппарат. На самом деле советское правительство приступило к слому старой государственной машины. Сопротивление чиновников только ускорило её разрушение.

Приказом, опубликованным 29 (16) ноября, советское правительство уволило чиновников министерства. На следующий день, 30 (17) ноября, был лишён полномочий посол Временного правительства во Франции Маклаков; 9 декабря (26 ноября) были освобождены от своих обязанностей все остальные дипломатические представители свергнутого правительства. Иностранные державы отказались, однако, признать это распоряжение советского правительства; ещё долгое время они продолжали сноситься со старыми посланниками и консулами, предоставляя в их распоряжение значительные суммы.

Советское правительство стало спешно создавать свой собственный аппарат.

Во вновь организуемых народных комиссариатах появились новые люди из сознательных рабочих и солдат. В Наркоминдел явились старые большевики, прошедшие хорошую политическую школу, передовые рабочие завода «Сименс и Шуккерт», революционные моряки. Рабочие и красногвардейцы составили первую группу сотрудников Наркоминдела.

К концу января 1918 г. общее число сотрудников комиссариата достигло 200 человек. Они были полны революционного энтузиазма, но ещё неопытны и мало осведомлены в вопросах дипломатии.

Много трудностей представляли в эти первые дни революции сношения с иностранцами. Европейские правительства отказались признать советскую власть. Официальная связь с дипломатическими представителями Антанты и нейтральных государств прекратилась, но неофициальные сношения продолжались. Прежде всего приходилось выдавать разрешения и визы иностранцам, желающим выехать из Советской России. В это время английское правительство арестовало в Лондоне ряд русских большевиков, желавших выехать в Россию. Советское правительство потребовало их освобождения, а пока прекратило выдачу разрешений на выезд из России английским подданным.

Балканские войны еще больше обострили международную обстановку в Европе. Несмотря на то что турецкому владычеству над Балканскими странами был положен конец, обстановка в регионе, как в целом в Европе, была напряженной.

Между странами, воевавшими с Турцией, развернулась борьба.

Австро-Венгрия на северо-западе и Турция на востоке региона ждали удобного момента, чтобы решить свои далеко идущие планы. Австрия хотела нанести удар по Сербии, а Турция - вернуть себе Эгейские острова. За всем этим внимательно следили в Берлине и Петербурге. Германия выбирала время, когда можно будет начать войну за передел мира. Россия не могла и не хотела бросить на произвол судьбы Сербию, в которой видела свою союзницу против Австро-Венгрии.

Все происходящее самым непосредственным образом касалось Франции и Англии. В Париже понимали, что поражение России не только ослабит ее, но и лишит возможности бороться с угрозой германского вторжения. Англия, связанная договором с Францией, не могла в условиях надвигающейся войны допустить ослабления своей союзницы и Антанты.

Однако Английская дипломатия до самого начала войны, т.е. до конца июля 1914 г., скрывала свои цели, более того, она или вела переговоры с Германией, или занимала второстепенную позицию по ряду вопросов, таких как финансирование строительства Багдадской дороги, судьба португальских колоний, определение границ Албании и др. Одновременно Англия демонстрировала дружбу с Францией, о чем свидетельствовал визит английского короля Георга V весной 1914 г. в Париж.

Обострение противоречий накануне войны. В конце 1913 - начале 1914 г. резко обострились отношения между Россией и Германией. В ноябре

1913 г. Германия направила очередную военную миссию в Турцию во главе с Лиманом фон Сандерсом. Вскоре стало известно, что последний будет командовать армейским корпусом в Стамбуле, что даст ему возможность держать под контролем Босфор. Хотя после острых переговоров Лиман фон Сандерс отказался от командного поста в турецкой столице, все же Германия сохранила в Турции определенные возможности повлиять на режим проливов. События вокруг миссии Лимана фон Сандерса перешли в 1914 г. и сыграли немаловажную роль в ухудшении русско-германских отношений, поскольку Россия всегда была очень чувствительна к проблемам Черноморских проливов и видела в немецкой военной миссии шаг на пути к установлению контроля Германии над ними.

В это же время по инициативе Франции происходили переговоры между Англией и Россией о заключении военно-морской секретной конвенции. Дела продвигались медленно. Англичане, понимая слабость русского флота, требовали больших уступок, а Россия не соглашалась. Хотя обе страны в связи с усиливающейся напряженностью были заинтересованы в скорейшем заключении конвенции, до начала войны ее так и не удалось подписать.

Начало войны. Летом 1914 г. и Тройственный союз, и Антанта были готовы начать войну. Непосредственным поводом к ней послужило убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914 г. в Сараеве. Немедленного начала войны против Сербии требовали военные круги Австрии. Их поддерживало Министерство иностранных дел. Против выступил премьер граф Тисса, венгр по национальности.

Все зависело от позиции Берлина. Если раньше Германия не раз сдерживала Австро-Венгрию, то на сей раз Берлин проявил твердость. Германское руководство считало, что Россия займет враждебную позицию, но на войну не пойдет. Вильгельм II, приняв австрийского посла Сеге-ни, указал на необходимость действовать быстро и энергично. Такая позиция кайзера поощрила сторонников военных действий в Вене. Тем не менее прошло еще немало дней, прежде чем был подготовлен ультиматум, который вручили австрийскому посланнику в Белграде 23 июля. Он был составлен так, чтобы ни одно уважающее себе государство не могло его принять. Сербское правительство, говорилось в ультиматуме, должно взять обязательства: «не допускать никаких публикаций, возбуждающих ненависть и презрение» к австро-венгерской монархии; немедленно закрыть и конфисковать все средства тех обществ, которые занимаются пропагандой против Австро-Венгрии; уволить с военной и административной службы всех офицеров и должностных лиц, виновных в пропаганде против Австро-Венгрии; допустить на территорию Сербии представителей органов венского правительства для подавления революционного движения, направленного против территориаль

ной независимости Австро-Венгрии. В расследовании убийства эрцгерцога также должны были принять участие представители Австро-Венгрии. Срок ультиматума истекал в 6 часов вечера в субботу 25 июля, т.е. Сербии предоставлялось для ответа 48 часов. На следующий день Австро-венгерское правительство направило сообщение об ультиматуме в Лондон, Париж и Петербург.

Политическая обстановка в Европе. На следующий день после вручения австрийского ультиматума Сербии на заседании Совета министров России выявилось стремление российского правительства избежать военного столкновения. Сербскому посланнику было рекомендовано в ответ на австрийскую ноту проявить максимум уступчивости. В опубликованном правительственном сообщении отмечалось, что правительство внимательно следит «за развитием сербско-австрийского столкновения, к которому Россия не может остаться равнодушной». Таким образом, с одной стороны, налицо была нерешительность правящих кругов, с другой - большинство в правительстве и окружении царя считали, что Россия не может бросить Сербию на произвол судьбы.

Что касается Николая II, то он колебался и надеялся, что ему удастся договориться с Вильгельмом II, к которому он направил несколько писем. Однако в ответах Вильгельма II просматривалась решимость Германии поддержать Австро-Венгрию. В Петрограде одни, считая, что война все равно неминуемо будет, выступали за мобилизацию с тем, чтобы не отстать от Германии с развертыванием армии. Другие выступали против мобилизации, надеясь, что этим удастся успокоить Берлин и избежать войны. Россия ни в экономическом, ни в военном отношении не была готова к войне. Но в правительстве понимали, что война неизбежна, и считали необходимым немедленно провести общую мобилизацию.

В Париже, наоборот, ждали войны и оказывали на Россию большое влияние. Для того чтобы укрепить союз с Россией, подтолкнуть ее к более решительным действиям и продемонстрировать перед Европой дружбу двух государств, 20 июля в Петербург прибыл президент Франции Р. Пуанкаре. За его визитом внимательно следили в Берлине и Вене. Не случайно австро-венгерский ультиматум был предъявлен Белграду сразу после отъезда Пуанкаре из России.

Что касается Англии, то, несмотря на наличие пацифистской группы, правительство и особенно министр иностранных дел Э. Грей делали все для подготовки к войне. В то же время ни Грей, ни другие члены кабинета ни словом, ни каким-либо действием не раскрыли своих планов. Все старания и ухищрения немецкого посла в Лондоне Лихновско-го оказались тщетными: Грей держал его в неведении об истинных намерениях Англии до самого последнего дня.

В правительстве и в парламенте у Грея была значительная оппозиция. К 3 августа и Англия приняла решение вступить в войну. В этот же

день Грей выступил в парламенте с объяснением причин, побудивших страну вступить в войну с Германией. Он обосновал необходимость выступить в защиту Франции, с которой Англия будет вести войну совместно. Грею помогла сама Германия, вступив в Бельгию и нарушив тем самым нейтралитет страны, который гарантировала Англия. На следующий день Англия потребовала в ультимативной форме от Германии безоговорочного соблюдения бельгийского нейтралитета.

Немецкое командование летом 1914 г. считало необходимым ускорить начало войны ввиду того, что германская армия была лучше подготовлена, чем армии других стран. В Берлине полагали, что Россия будет боеспособна через несколько лет. Поэтому считалось, что для Германии настало самое подходящее время. Но нужно было еще знать, как поведет себя Англия. Грей же продолжал темнить. По получении австрийского ультиматума Сербией он предлагал Германии оказать влияние на Вену, с тем чтобы не доводить дело до войны. О позиции же Англии опять не было сказано, и это беспокоило правительство не только в Берлине, но и в Париже и Петербурге.

В сложившейся обстановке в условиях противостояния двух военно-политических блоков война Австро-Венгрии и Сербии неминуемо превратилась в войну Германии и Австро-Венгрии с Францией и Россией. Поэтому локальный конфликт на Балканах неминуемо должен был перерасти и перерос в мировую войну.

Вступление в войну стран Антанты и Германии. Хотя глобальные интересы воюющих стран выходили далеко за пределы Европы, все-таки основные военные действия начались и происходили на европейских полях.

События развивались стремительно. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии и начала военные действия. 29 июля стало известно, что британский флот ночью направился на свою военно-морскую базу Скапа-Флоу. В тот же день Грей сказал Лихновскому, что британское правительство желает и дальше поддерживать дружбу с Германией. Англия может остаться в стороне, если в военном конфликте будут участвовать только Австралия и Россия. Но если в войну втянутся Франция и Германия, то Англия должна будет принять срочные меры. Лихновский все понял и поспешил телеграфировать в Берлин. Сообщение посла произвело в Берлине потрясающее впечатление. Вильгельм II запишет: «Англия открывает свои карты в момент, когда она сочла, что мы загнаны в тупик и находимся в безвыходном положении!»

К этому следует добавить, что 1 августа, в день объявления Германией войны России, Грей сообщил в Берлин, что нейтралитет Англии возможен при условии, если Германия не нападет на Францию и не нарушит нейтралитет Бельгии. Для Германии это было неприемлемо, так

как означало отмену плана Шлиффена и лишение Германии главной цели - разгрома Франции. Чего хотел добиться своим предложением Грей: осуществить коварные замысли в отношении своих союзников, и прежде всего России, потянуть время или иметь лишний козырь в парламенте для участия в войне? Может быть, прав был Вильгельм II, заявив, что Грей не хотел открыто выступить против Германии, а стремился, чтобы его вынудили к этому.

Если бы Англия не готовила войну тайно, а прямо заявила о своей позиции, то война не началась бы в августе 1914 г. или, во всяком случае, не приняла бы таких больших размеров.

Берлин ждали другие разочарования. О том, что Румыния примкнула к Антанте, было известно. Но то, что и Италия не собиралась участвовать в войне на стороне Тройственного союза, в Берлине узнали в последний момент. Берлин попытался остановить Вену, но было уже поздно: австрийская армия воевала в Сербии.

Чтобы опередить противников, в Берлине решили действовать очень быстро. Немецкое командование рассчитывало на медлительность России и надеялось, что пока там будет проведена мобилизация, на которую уйдет около полутора месяцев, Германия сумеет разгромить французские войска. Чтобы задержать развертывание российских армий, немецкий министр иностранных дел Бетман-Гольвег потребовал от Петербурга приостановить всякие военные приготовления, заявляя, что в противном случае Германия объявит мобилизацию.

Николай II колебался. Начальнику Генерального штаба Янушкевичу удалось подписать у него 29 июля указ о всеобщей мобилизации, но царь, получив новое послание от Вильгельма И, отменил свое решение. На следующий день министр иностранных дел С. Д. Сазонов смог убедить Николая II в необходимости всеобщей мобилизации, так как война все равно неизбежна и отсрочка военных приготовлений России была бы только на руку Германии. В 5 часов вечера 30 июля указ о всеобщей мобилизации был передан по телеграфу во все районы страны.

В полночь 31 июля к Сазонову прибыл посол Германии Пурталес и заявил, что если Россия на следующий день не демобилизуется, то Германия тоже объявит мобилизацию. 1 августа всеобщая мобилизация в Германии была объявлена, а вечером того же дня Пурталес вручил Сазонову ноту об объявлении войны.

Германия стремилась как можно быстрее начать военные действия против Франции и любыми средствами задержать развертывание русских армий. В целях предупреждения пограничных инцидентов Франция 30 июля отвела свои войска на 10 километров от границы. На следующий День немецкий посол в Париже Шен вручил французскому министру иностранных дел почту, в которой сообщалось о предъявленных России требованиях остановить мобилизацию и ставился вопрос о соблюдении Фран

цией нейтралитета. Французы, отказавшись дать ответ, заявили о сохранении за собой свободы действий, и 1 августа Франция начала мобилизацию. Вечером 3 августа Германия объявила войну Франции.

В Англии Э. Грею в течение нескольких дней пришлось вести борьбу с пацифистами. Возражая против участия Англии в войне, видные члены правительства, такие как лорд Марлей и Дж. Бене, вместе с некоторыми другими коллегами ушли в отставку. Грею помогли сами немцы, войска которых вторглись в Бельгию. 4 августа Лондон предъявил Геомании ультиматум о безоговорочном соблюдении бельгийского нейтралитета. С 24 часов 4 августа Англия и Германия стали находиться в состоянии войны. Вступление Англии в войну означало вступление в войну всей Британской империи. Война, начавшаяся в августе 1914 г. в Европе, быстро приобрела характер мировой. Одни страны становились на сторону Германии и ее союзников, а другие - на сторону Антанты.

Переломный процесс во время войны. Война не только не ослабила дипломатическую деятельность, а, наоборот, усилила ее. Переговоры на протяжении всей войны велись между участниками как Тройственного союза, так и Антанты, и на Балканах, и на Ближнем и Дальнем Востоке.

Воюющие страны стремились договориться между собой о будущем мире, о том, кто что получит. Упорная война развернулась вокруг Балканских стран, в которой каждая из группировок стремилась привлечь на свою сторону новых союзников. Германия еще накануне войны усилила свое влияние в Турции, и уже 2 августа 1914 г. был подписан союзный турецко-германский договор, в соответствии с которым турецкая армия попала в полное подчинение Германии, а немецкая военная миссия постоянно находилась в Турции.

Оттоманское правительство обязалось обеспечить «осуществление действительного влияния и действительной власти в общих операциях турецкой армии». В договоре указывалось, что если Россия вкешается в конфликт Австро-Венгрии и Сербии, то Германия выполнит свой долг в отношении союзницы. Турция в этом случае тоже должна была объявить войну России. После подписания этого договора, остававшегося секретным, Турция объявила мобилизацию.

В целях защиты турецких берегов и постоянной угрозы Черноморскому побережью России Дарданеллы прошли два германских военных керабля - «Гербен» и «Бреслау». Постепенно турецкая армия и военно-морской флот оказались под командованием немецких офицеров.

После обстрела турецким флотом Севастополя, Одессы, Новороссийска и Феодосии Россия разорвала отношение с Турцией и 2 ноября объявила ей войну. Англия и Франция сделали это тремя днями позже.

В это же время происходила дипломатическая борьба за Италию. Дело в том, что активные действия немцев в Бельгии, их успехи в нача

ле войны во Франции подействовали на итальянское правительство. Чтобы склонить Италию на свою сторону, Антанта предлагала ей Триест, Трентино и Волону, а Германия - земли за счет Франции, в Северной Африке и на Средиземноморском побережье. После долгих торгов, продолжавшихся до весны 1915 г., Италия все же примкнула к Антанте, подписав 26 апреля в Лондоне секретное соглашение с Россией, Великобританией и Францией.

Италия обязалась использовать все средства для проведении войны совместно с союзниками против всех их врагов. Французский и английский флоты должны были оказывать ей активную и постоянную помощь вплоть до уничтожения австрийского флота или до заключения мира.

Союзные державы обещали передать Италии по мирному договору Трентино, Цизальпийский Тироль с его географической и естественной границей Бреннером, а также Триест, графство Горицу и Градиску, всю Истрию с Квариеро, включая Волоску и Истрийские острова, а также ряд мелких островов (ст. 4). В соответствии с 5-й статьей к ней должна была быть присоединена провинция Далмация. Италии также был обещан ряд прав и льгот на Средиземноморском побережье.

23 мая 1915 г. Италия объявила войну Австрии; война же Германии была объявлена лишь в августе 1916 г.

Когда Италия вышла из Тройственного союза и вступила в Антанту, участники обоих блоков продолжали борьбу за Болгарию. После Сербии, которая воевала с Австро-Венгрией, Болгария имела на Балканах как с военной, так и с географической точки зрения наиболее важное значение. Из Балканских стран самой заинтересованной в позиции Болгарии была Сербия. Эти две страны находились по разные стороны борьбы. Переговоры стран Антанты с Болгарией шли долго и безрезультатно. Болгария присоединилась к Тройственному блоку. В октябре 1915 г. она подписала с Турцией соглашение; в том же месяце был заключен союзный договор между Турцией, Болгарией и Австрией. Таким образом, Германия получила через болгарскую территорию прямую связь с Турцией. 14 октября Болгария напала на Сербию.

Если в Болгарии Антанта проиграла, то с Румынией дело обстояло иначе. 17 августа 1916 г. между Румынией, с одной стороны, и Россией, Францией и Италией - с другой, был подписан договор, по которому Румыния обязана была начать войну с Австро-Венгрией, что и произошло 28 августа. Румынам была обещана Трансильвания, часть Буковины и Банат; за ними признавалось право аннексировать территории австро-венгерской монархии в соответствии с описанием границ.

С первых дней войны Россия и Франция беспокоились о том, чтобы члены Антанты оставались верными друг другу до конца. 5 сентября 1915 г. между Россией, Великобританией и Францией было подписано соглашение о незаключении сепаратного мира в течение настоящей вой

ны. Три страны обязались, когда придет время, не ставить мирных условий без предварительного соглашения друг с другом.

План будущего мира. С самого начала войны державы сформулировали те цели, которые они ставили перед собой. 1 сентября 1914 г. во время встречи с английским и французским послами русский министр иностранных дел Сазонов изложил видение основ будущего мира. Его проект предусматривал включение в состав России нижнего течения Немана и Галиции, восстановление в качестве зависимого от Российской империи автономного государства Польши, в состав которой должны быть включены Познань, Силезия и Западная Галиция.

Франции, заявил Сазонов, должны быть возвращены Эльзас и Лотарингия и по ее собственному решению присоединена часть Рейнской провинции. Бельгия должна быть увеличена за счет Германии. Дании предполагалось возвратить Шлезвиг и Голыптейн. Восстанавливалось Ганноверское королевство. Австрия и два королевства - Венгрия и Чехия - должны были составить триединую монархию. К Сербии присоединялись Босния, Герцеговина, Далмация и северная часть Албании. Болгария должна была получить компенсацию в Македонии, а Греция - южную часть Албании.

Для России большое значение имела проблема Черноморских проливов. Сазонов вел упорную борьбу с Англией и Францией за то, чтобы Россия получила Черноморские проливы. Однако ни Англия, ни Франция не торопились удовлетворять требования своего союзника. И тем более не хотели связывать себя договорными обязательствами. В этих условиях Сазонов заявил о необходимости получения формальных обязательств. В случае отказа он пригрозил своей отставкой, причем недвусмысленно намекнул, что на его место может прийти один из тех людей, которые являются сторонниками Союза трех императоров. В Лондоне и Париже забеспокоились. Англия 12 апреля 1915 г. в официальной ноте заявила, что город Константинополь с небольшим участком земли на побережье Босфора и Мраморного моря и ряд островов Мраморного моря после окончания войны станут русскими. Вскоре Франция тоже присоединилась к англо-русской договоренности.

Пока шли сражения на полях Европы, дипломаты усиленно занимались подготовкой к будущему миру. После долгих дебатов и бесед страны Антанты приняли решение о разделе азиатской Турции. Был подписан ряд соглашений между англичанами и французами. Англия должна была получить Месопотамию, Франция - Сирию, малую Армению, значительную часть Курдистана, Россия - области Трапезунда, Эрзе-рума, Баязета, часть Курдистана и полосу вдоль Черноморского побережья. Италии после вступления в войну на стороне Антанты выделялась значительная часть Анатолии. Над Палестиной планировалось устано

вить международный контроль, порты Хайфа и Акраже передать Англии. Самой же Турции оставалась лишь центральная и северо-восточные части Анатолии.

Германский блок тоже имел свои обширные планы. Берлин намеревался создать в центре Европы большой экономический союз, подчиненный Германии, в который помимо ее самой входили бы Австро-Венгрия, Бельгия, Голландия, Дания, Польша и часть Франции. В дальнейшем предполагалось включить в него Италию, Швецию, Норвегию. Таким образом, в случае победы в Европе создавалось бы новое политическое объединение, по сути милитаристская империя. Более того, по мере военных успехов Германии в первые годы войны аппетиты ее разгорелись. В Берлине стали мечтать о присоединении Финляндии, прибалтийских областей и даже Украины, Белоруссии, Крыма и Кавказа.

О планах Германии в войне можно судить из меморандума прусского министра иностранных дел Ф. В. фон Лебеля от 29 октября 1914 г., который так и назывался - «О целях войны». Германия, говорилось в нем, должна отказаться от того, что хотя бы ей пригодилось, но чего она «не могла бы переварить». В то же время она должна взять все, что даже ей непосредственно не нужно, с тем чтобы противник в будущем был слабее по сравнению с Германией.

Германии, считал фон Лебель, в будущем «могут пригодиться лучшие порты и более широкое побережье с более свободным выходом в Мировой океан, более сильная континентальная позиция по отношению к английскому сопернику»; она «нуждается в безусловной свободе морей, в колониях с удобными гаванями, которые можно защитить, а также в колониях, снабжающих нас сырьем и способных стать рынком для сбыта».

«Франция, - говорилось далее в меморандуме, - является историческим врагом Германии», и необходимо присоединить французские территории, богатые углем и рудой. Что касается Англии, которая «не хочет терпеть рядом с собой сильной, дееспособной Германии, играющей роль в мировой политике», то ее враждебность является картой в будущей исторической игре Германии.

От России, считал Лебель, «Германия должна требовать гораздо больше, чтобы получить то, что желают немцы, и чтобы Россия могла с большей легкостью примириться перед лицом всего мира с территориальной жертвой на границе». Сказано более чем откровенно.

Эти планы исходили из того, что Германия добьется быстрой победы, сможет диктовать свои условия и по-своему перекраивать карту Европы. Но им не суждено было сбыться. Война затягивалась, и тем самым рушились мечты не только о скорой победе, но и о победе вообще. Людских, военных и экономических резервов у стран Антанты было гораздо больше, чем у Германии и ее союзников. К тому же за странами Согласия стояли Соединенные Штаты. Хотя США не торопились всту

пать в войну, они все же оказывали большую помощь Англии и Франции. Резервы Антанты постоянно наращивались, в то время как ресурсы Германии истощались.

Захватническая политика Японии. Войной в Европе воспользовалась на Дальнем Востоке Япония, которая уже 23 августа 1914 г. объявила войну Германии. У Токио были большие захватнические планы. Японские войска оккупировали на Тихом океане принадлежавшие Германии острова и продвинулись на китайскую территорию. Захватив Киао-Чао, Япония объяснила это необходимостью возвращения китайских территорий самому Китаю. Циничность такого заявления полностью проявилась в известном 21 требовании, содержащемся в ноте, которая была вручена китайскому правительству 18 января 1915 г. Япония навязывала Китаю тяжелые условия. Китайскому правительству пришлось согласиться с тем, что Япония приняла на себя права, которыми обладала Германия в провинции Шандунь. Восточная и внутренняя Монголия, Южная Маньчжурия попадали в полную зависимость от Японии. Приняв 21 требование, Китай практически оказался под японским протекторатом.

Действия Японцев в Китае вызвали тревогу у стран Антанты. И в Вашингтоне, и в Лондоне, и в Петрограде были недовольны тем, что Япония бесконтрольно укрепляет свои позиции на Дальнем Востоке. Но так как она наносила удары по Германии, то державы Антанты, особенно Россия, не реагировали на ее действия в Китае.

Перелом в войне. В начальный период войны Германия превосходила в военном отношении любую из стран, входящих в военные блоки. Однако ее союзники - Австро-Венгрия и Турция - были слабее, и их армии по техническому уровню вооружения значительно уступали Германии. Военно-экономический потенциал Антанты - Англия, Франция и Россия, не считая вступившие в 1917 г. в войну США, - намного превосходил потенциал Германии и ее союзников.

Быстрому продвижению германской армии через Бельгию в направлении Парижа помешало вступление русской армии в Восточную Пруссию. В 1916 г. стал очевиден перевес Антанты над странами германо-австрийского блока. К весне 1917 г. Германия практически утратила стратегическую инициативу. В стране нарастал острый социально-экономический кризис.

Попытки Германии заключить сепаратный мир. Спустя два года с начала войны в Германии стало усиливаться желание заключить сепаратный мир. Дипломатический зондаж шел по разным направлениям. Во-первых, после взятия Бухареста в декабре 1916 г. Берлин специальной нотой обратился к нейтральным странам с предложением немедленно организовать мирные переговоры. На что же рассчитывало германское правительство? В Берлине полагали, что в случае согласия стран

Антанты на переговоры Германия сможет внести раскол в их ряды и добиться осуществления если не всех, то хотя бы части задуманных ею изменений на карте мира; в случае же отказа Антанты немецкая пропаганда сумеет показать немецкому народу, кто не хочет прекратить кровопролитие и заключить мир. Однако эта затея провалилась. Спустя несколько дней Антанта ответила, что о мире можно говорить только после того, как будут восстановлены нарушенные права и свободы народов, а малые государства смогут существовать, не опасаясь насилия.

Больше всего в Берлине рассчитывали, что удастся заключить сепаратный мир с Россией. После успехов в Карпатах и на Кавказском фронте к апрелю 1915 г. русские армии перешли к обороне, а затем вынуждены были отступать. На русский фронт были подтянуты резервы из тыла и части из Франции. В 1916 г. внутреннее экономическое положение в России ухудшилось. В военном производстве наступил кризис, ширилось революционное движение. В правящей верхушке не было единства - усиливалось влияние тех, кто выступал за сепаратный мир с Германией. Среди них был и назначенный недавно на пост главы правительства Б. В. Штюрмер, которого поддерживал Г. Распутин. Эта группа добилась летом 1916 г. отставки министра иностранных дел Сазонова, место которого занял Штюрмер.

Для зондажа и давления на царское правительство Берлин действовал через родственников русской царицы. Переправлялись письма Николая II о желании заключить мир той группой при дворе, которая считала сепаратную сделку возможной.

Тем временем в Англии также произошли изменения в правительстве. В декабре 1916 г. премьер-министром стал Л. Джордж. С его приходом Англия значительно усилила свое участие в войне. В США В. Вильсон был переизбран на новый 4-летний срок. На призыв Вильсона сформулировать конкретные мирные предложения Германия заявила, что мирные переговоры могут вести только воюющие страны, и возобновила неограниченную подводную войну. 3 февраля 1917 г. США разорвали дипломатические отношения с Германией, а 6 апреля того же года объявили ей войну. К концу 1916 г. на фронтах наметился поворот в пользу стран Антанты. Когда же в войну вступили США, ее исход не вызывал сомнений.

К концу XIX в. Англия лишилась промышленной монополии и, следовательно, потеряла одно из своих решающих средств воздействия на мировую экономику и политику. Но Англия продолжала занимать ведущую позицию в мировой политике. Лондон был мировым торговым и финансовым центром. Три четверти мировой торговли и международных платежей протекало через британскую столицу. Это давало Англии огромные возможности для финансирования внешней торговли чужих стран, посреднических комиссионных, учета векселей займов и др. В эпоху империализма, когда решающее значение приобрел экспорт капитала, Англия выступает на мировом рынке как главный мировой кредитор и экспортер капитала. В 1913/1914 г. заграничные долгосрочные инвестиции ее составляли почти 20 млрд. долл., столько же, сколько все остальные страны мира вместе взятые 13 .

Англия продолжала оставаться мировой колониальной державой. Площадь ее колоний равнялась колониям всех остальных развитых держав вместе взятых - 11 млн. кв. миль из 22 млн. кв. миль всех колоний; население английских колоний составляло 345 млн. человек, тогда как население колоний всех остальных держав достигало 176 млн. человек. Это огромное население, поставлявшее самую дешевую рабочую силу в мире, громадные источники сырья представляли собой основу мощи Британской империи. Их военная оборона являлась одной из основных задач британской внешней политики и стратегии.

Англия обладала могущественным флотом и британская дипломатия опиралась на гегемонию британского флота в мировом океане. Первоклассный морской флот и морской транспорт связывали в единое целое всю Британскую империю. Угроза британской морской гегемонии со стороны какого-либо государства рассматривалась как угроза ее жизненным интересам. Военный флот Англии был сильнейшим в мире. Государство, школа, наука, искусство, все общество заботились о том, чтобы окружить флот ореолом славы и гордости английского народа.

В эпоху империализма, когда морская гегемония оказалась под ударом, Англия провозгласила в качестве основного принципа своей военно-морской стратегии содержание такого флота, который по силе был бы равен флотам двух сильнейших морских держав вместе взятых. Этот принцип был зафиксирован морским законом 1889 г. Вплоть до второй мировой войны британский флот продолжал оставаться сильнейшим в мире не только по количеству и качеству военных кораблей и по обученным флотским людским резервам, но и по обеспеченности морскими базами. Постройка в 1911 г. гигантского морского лайнера "Титаник", а затем кораблей того же типа "Мавритания" и "Луитания" была для того времени вершиной искусства техники кораблестроения.

Владение ключевыми стратегическими позициями на морских путях всегда стояло в центре внимания британской политики и британской дипломатии. В руках Англии находились важнейшие базы на мировых морских коммуникациях из Европы через Средиземное и Красное моря в Индию, из Европы в Индию, из Европы в Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды, из Индийского океана в Тихий и т.д. Гибралтар и Кипр были опорными базами, гарантировавшими британское господство в Средиземном море. Они были также важными основами британской дипломатии в Европе, Ближнем Востоке и Африке.

Флот представлял собой исключительно выгодное, мобильное орудие мировой экспансии. Он легко мог быть сосредоточен в любой части земного шара и никакие расстояния не являлись для него преградой. Это обстоятельство наложило свой отпечаток на внешнеполитическую экспансию Англии, сделав ее чрезвычайно разносторонней, динамичной, распространявшуюся, буквально, на все уголки земного шара.

Все эти преимущества Англии дополнялись дипломатическим искусством. Оно заключалось прежде всего в умении создавать коалиции против сильных континентальных противников, причем на союзников Англия взваливала главную тяжесть человеческих и материальных жертв. Бисмарк замечал, что Англия в войнах употребляла европейские государства как "отличную пехоту" 14 . Английский историк Карлейль утверждал: "В XVIII веке вести войны в интересах Англии стало "обязанностью" континентальных государств" 15 . В течение четырех веков Англия стояла всегда перед стратегической и дипломатической проблемой: нести на себе главное бремя морских операций и доказывать своим континентальным союзникам, что они должны нести главное бремя войны на суше и не предъявлять невыполнимых претензий к Англии.

Английские государственные деятели никогда не связывали себя жесткими внешнеполитическими доктринами, предпочитая приспосабливаться к конкретным условиям и использовать складывающиеся обстоятельства к максимальной выгоде Англии. Основным принципом британской дипломатии был принцип сохранения в Европе равновесия сил. Он был провозглашен в XVII веке, когда король Вильгельм III (1688-1702 гг.) объявил равновесие сил основой английской безопасности. Смысл принципа "равновесия сил" означал, что Англия стремилась держать в своих руках ключи от этого равновесия и быть арбитром в европейских делах. Он был основан на стремлении организовать коалиции против главного соперника, используя противоречия в конкретной обстановке. Поэтому Англия старалась не ввязываться преждевременно в конфликт. Выжидать и высматривать пока не наступит благоприятная обстановка - такова была тактическая задача английской дипломатии. Английский премьер-министр Кэстлу говорил Александру I на Венском конгрессе: "Мы в каждый момент свободны и поступаем так не потому, что у нас нет выбора, а потому, что у нас есть выбор" 16 . Иметь широкий выбор, сохранять свободу рук - к этому всегда стремилась английская дипломатия.

Формально принцип "равновесия сил" означал недопущение военного господства одной какой-либо державы на европейском континенте. Особенное внимание уделялось тому, чтобы "нижние" страны - Бельгия и Голландия, расположенные на побережье Ламанша, в самом его узком месте, не попали в руки сильной военной державы. Они были больным и уязвимым местом безопасности Англии и являлись кардинальной основой британской безопасности. Большую часть войн Англия вела за сохранение неприкосновенности этих территорий и вступила в первую мировую войну главным образом из-за германского вторжения сюда.

Этот, в основном, европейский принцип "равновесия сил" тесно сочетался с другим основным принципом, определявшим британскую политику в Азии - не допустить господства какой-либо великой державы на подступах к Индии, на сухопутных и морских коммуникациях, ведущих из Европы в Индию.

Наконец, третий принцип: сохранение британского господства на морях.

Эти три принципа британской внешней политики сохранялись всеми правительствами Англии - в этом смысле можно говорить о преемственности, контрнуитите британской внешней политики. Все партии, находившиеся у власти, неизменно отстаивали основные внешнеполитические принципы британского государства. Либералы, консерваторы, лейбористы - какие бы разногласия их не разделяли в вопросах внутренней политики, в вопросах внешней были едины, они неуклонно проводили в жизнь указанные выше три принципа. В Англии, наряду с министром иностранных дел и его парламентским заместителем (сменяемым вместе со всем кабинетом), существует несменяемый "постоянный заместитель министра иностранных дел".

Но в конце XIX в. сложилась необычная ситуация. Коалиции в Европе сложились без участия Англии - Тройственный союз Германии, Австрии и Италии и двойственный союз России и Франции. С каждой из них у Англии были свои противоречия и она не сразу выбрала свой путь. Со времени существования Тройственного союза (1882 г.) Англия была близка к нему и Бисмарк неоднократно ставил вопрос о ее вхождении в этот союз. Англо-французские противоречия были тогда очень острыми и в 1898 г. едва не привели к открытому вооруженному столкновению (Фашода). Обостренными были и англо-российские отношения в Средней Азии, где Англия опасалась за близкие подступы к Индии, в Афганистане и на Памире, где произошло также вооруженное столкновение.

Но Германия в общем развитии своих производительных сил стояла выше Франции, России и Японии и поэтому только она могла вызывать действительное опасение Англии, что в будущем могло стать угрозой мировому господству английской империи, в особенности ее владычеству на море. Поэтому соглашение Англии с тремя государствами было несравненно легче. В Англии большую тревогу вызывало строительство Германией Багдадской железной дороги, которая могла открыть Ближний Восток германскому капиталу и помочь его монопольному утверждению здесь. В 1888, 1893 и 1899 гг. Германия получила от султана концессии на проведение железной дороги по территории Малой Азии. Это окончательно убедило английские правящие круги примкнуть к двойственной коалиции Франции и России и начать создавать новую коалицию. Умудренные опытом английские государственные деятели хорошо представляли себе стратегическое значение дороги. Она вплотную подходила к Ирану, а оттуда был прямой путь в Индию.

Тем временем Германия приступила к созданию своего мощного военно-морского флота. Его создателем стал адмирал Альфред фон Тирпиц (1849-1930 гг.). С одной стороны, строительство флота принесло огромные прибыли кораблестроителям, с другой стороны, Германия бросала вызов господству Англии на морях. Германский рейхстаг в 1898 г. практически без обсуждения голосовал за предоставление беспрецедентных средств на строительство флота. По плану Германия в короткий срок должна была построить и ввести в строй 19 линкоров, 12 тяжелых и 30 легких крейсеров. Тирпиц на этом не остановился. Через два года он вновь добился ассигнований на флот, теперь сумма, выделенная на флот, была увеличена вдвое. К 1917 г. количество линкоров должно было увеличиться до 38, кроме того, создавался дополнительный флот, который должен был действовать на всем океанском просторе, состоявший из 8 тяжелых и 24 легких крейсеров.

Этот флот был несравненно слабее английского и шансов выиграть морскую битву с ним не было никаких, но, по мнению Тирпица, даже с такими силами можно было затеять отвлекающие маневры и растянуть главные силы британского флота. И все же для англичан это был тревожный сигнал, который не оставлял сомнений в намерениях Германии. Было ясно, что Германия готовится к войне против Англии.

Английская дипломатия решила действовать. Заключив в 1902 г. договор с Японией, она гарантировала безопасность своих владений на Дальнем Востоке и Тихом океане. Теперь необходимо было обеспечить коалицию против Германии. Но в этих условиях Англия сама должна была участвовать в военных действиях, т.к. воевать за ее интересы никто не хотел. У Франции был прочный договор с Россией и этого ей было достаточно для защиты против Германии. Французская дипломатия добивалась, чтобы инициатива коалиции исходила от Англии, понимая, что только в таком случае можно было добиться от нее каких-либо конкретных обязательств и непосредственного участия в боевых действиях. В этом французские дипломаты добились успеха.

Весной 1903 г. в Париж приехал с официальным визитом английский король Эдуард VII. Визиту, по обоюдной договоренности, был придан характер демонстрации англо-французского сближения. Король много говорил в Париже о том, что время "непонимания" ушло в прошлое и пришло время "понимания" и эра "англо-французской дружбы".

В это время французская дипломатия успешно вела борьбу по отрыву Италии от Тройственного союза. Франция вела против Италии таможенную войну, рассчитывая истощить таким образом слабое народное хозяйство Италии. Были установлены преграды к ввозу во Францию итальянских сельхозпродуктов. Французские банки начали продажу итальянских ценных бумаг, вызвав массовое банкротство. И без того слабые государственные финансы Италии были еще более подорваны. Кризис 1900 г. лишил Германию возможности оказать помощь союзнице. Французские кредиты спасли Италию от неминуемого финансового краха. В обмен французские дипломаты предложили итальянцам соглашение о разделе Северной Африки. 15 декабря 1900 г. между Францией и Италией был подписан договор о признании итальянских прав на Ливию в обмен на согласие на захват Францией Марокко.

Французская дипломатия продолжала наступать. 1 ноября 1902 г. было заключено новое соглашение, по которому обе стороны обязались соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них прямо или косвенно станет объектом нападения одного или нескольких государств. Это соглашение обесценило Тройственный союз по существу. По условиям союзного договора, Италия обещала Германии военную помощь в случае, если та подвергнется нападению Францией. Теперь же Италия обязывалась перед Францией соблюдать нейтралитет при наличии "прямого вызова" со стороны Германии. Соглашение 1902 г. было важным достижением французской дипломатии, отделявшим Италию от Тройственного союза и значительно ослабившим его.

Летом 1903 г. президент Французской Республики Лбэ нанес ответный визит королю Эдуарду VII. Его сопровождал Делькассе, главны поборник англо-французского союза, в Лондоне к ним присоединился посол в Англии Поль Камбон. Переговоры начались в период визита, а продолжались и после отъезда президента. Соглашение было подписано 8 апреля 1904 г. и было названо "Энтенте кордиаль" (Сердечное соглашение). Речь шла о разделе последних свободных частей Африки. За витиеватыми и туманными словами утверждалось, что Франция не имеет ничего против аннексии Египта Англией, а Англия не будет противодействовать Франции в ее намерениях аннексировать Марокко. Тем самым было устранено важнейшее и последнее препятствие на пути к союзу двух держав. Так сформировалась Антанта. Русско-французский союз, теперь французско-английский союз создали основу коалиции, остриё которой было направлено против Германии и Австро-Венгрии.

С апреля 1905 г. между Англией и Францией начались переговоры о военном сотрудничестве против Германии. В результате в нескольких памятных записках в течение января-марта 1906 г. было зафиксировано, что, если Англия вступит в войну, то она переправит во Францию 4 дивизии. Были определены сроки и способы перевозки и нанесены на карту рубежи, предназначенные для развертывания английских экспедиционных войск. Аналогичные переговоры были проведены англичанами и с бельгийским генеральным штабом.

Соглашение не представляло собой союзного договора, обязательного к исполнению. Категорического обязательства воевать англичане на себя не принимали, ссылаясь на невозможность дать его без санкции парламента. На предложения Камбона принять какой-либо конкретный союзный договор, английский министр иностранных дел Грей отвечал уклончиво, уходя от конкретного ответа. Таковы были приемы английской дипломатии - держать союзника в подвешенном состоянии, вселяя в него сомнения и подозрения. Это был лишний рычаг давления на Францию.

Французы хорошо понимали дипломатическую затею англичан и с самого начала переговоров вели свою игру. Параллельно с англо-французскими шли франко-русские переговоры о военном сотрудничестве против Германии. Французы активно добивались более широкого военного участия в войне против Германии. Силы России были подорваны после русско-японской войны и революции 1905 г. и французы помогли восстановить российскую военную мощь. Французские банки предоставили России очень выгодные займы, которые пошли главным образом на реорганизацию русской армии и ее перевооружение. Большие вложения были сделаны в реконструкцию и перестройку железных дорог, связывающих центр с западными границами. Французы добились, чтобы в случае войны максимальное число русских войск было брошено против Германии, а против Австрии - меньшее число.