Левушкина анна ильинична хирург где работает. Алла Левушкина — старейший хирург России до сих пор проводит более сотни операций в год. Что сейчас читаете

Совсем недавно, 5 мая исполнился 91 год Алле Левушкиной. В миниатюрной старушке трудно узнать одного из самых лучших врачей в стране, а может быть и в мире.

Трудно представить, но она уже 67 лет успешно оперирует. Даже несмотря на то, что разменяла уже десятый десяток, Алла Ильинична все еще ходит на работу… ↘↘↘

В начале мая старейшему практикующему хирургу России, Алле Левушкиной, исполнился 91 год. Эта миниатюрная старушка является одним из лучших отечественных, а то и мировых хирургов. Даже трудно представить сколько операция на ее счету за 67 лет успешной работы. Несмотря на свой почтенный возраст Алла Ильинична продолжает работать.

Алле Ильиничне Лёвушкиной в мае исполнится 91 год. Она выросла в Рязани и устроилась там работать хирургом-проктологом после того, как выучилась в Москве. Женщина до сих пор делает хирургические операции - у нее 66 лет стажа, премия «Призвание» в номинации «За верность профессии» и тысячи благодарных пациентов. О том, почему Алла Ильинична выбрала именно проктологию и тяжело ли ей работать в свои 90 лет,

На работу женщина ездит на такси и считает, что она это «заслужила».

Я сегодня так устала. Отсидела в поликлинике с 9.30 до 11.00. Там ко мне идут и дельные, и бездельные. Бездельные - потому что мое имя услыхали, значит, надо, чтобы я поглядела. А в больнице у меня операция…

Когда-то женщина любила пеший туризм - она исходила полстраны с тяжеленным рюкзаком за плечами, несмотря на свой маленький рост в полутора метров. Она такая хрупкая, что несколько раз друзья-мужчины ломали ей ребра, просто крепко обняв.

Во время операций ей всегда приходится забираться на подставку – «карету», как называют коллеги. Алла Ильинична ходит с трудом, но до сих пор работает.

Видите, как я хожу? А руки работают. И голова - тоже.

Алла Лёвушкина училась во 2-м Московском медицинском институте им. Сталина. Она поступила туда, несмотря на то, что пишет безграмотно: она написала сочинение по теме своего любимого писателя Михаила Лермонтова с кучей ошибок, но ей поставили «четверку», потому что «содержание было хорошее».

Когда училась, отправляла письма маме, она была педагогом. Приезжаю домой, на столе лежат мои письма, и красным карандашом подчеркнуты ошибки. Как будто я диктант писала. Сначала я возмущалась, потом мне стало смешно.

Она рассказывает, как в студенчестве ей и ее знакомым приходилось ездить зайцем в транспорте.

Помню, когда появились соевые пирожные. Они стоили 40 копеек - столько же, сколько проезд. А стипендия была 118 рублей. Покупаешь пирожное, съедаешь, едешь зайцем. Нас ловили, говорили: «Когда ж вы наедитесь этими пирожными?» Но все понимали, что мы голодные. И отпускали.

Несмотря на то, что хирургией Алла Ильинична занималась с третьего курса и уже на шестом начала оперировать, на выпускном экзамене она получила тройку. Но она всегда хотела стать хирургом и не отказывалась от своей мечты - и мечта сбылась.

Я фантазеркой всю жизнь была. Когда шла в мединститут, хотела работать с прокаженными. Тогда в Подмосковье был лепрозорий. Я книжки о них читала. Но как только попробовала хирургию, как говорится, нюхнула крови, - уже от нее не отходила.

У нас на курсе общей хирургии преподавал знаменитый Борис Петровский, он потом стал министром здравоохранения СССР. Мы все, конечно, хотели с ним поработать. Я стою - маленькая, хоть и на каблуках, но тогда высокие каблуки еще не носили. У меня колпак, ни единого волоска не видно, и халат с засученными рукавами. Он так нашу компанию посмотрел и говорит: «Вы будете мне ассистировать». Во время операции кровь мне брызнула прямо в лицо. Он говорит: «Считайте, я окрестил вас в хирурги».

Много лет спустя он приехал к нам в рязанскую больницу. Поглядел на меня и говорит: «Ну я прав был, говорил, что ты станешь хирургом?» Я прямо обалдела! А потом поняла: мы у него были первые студенты. А первых запоминаешь.

Следующим этапом после выпуска стала работа в Туве - туда Алла Ильинична отправилась вместе с подругой Олей, им было по 24 года. Однако через несколько лет женщина вернулась в Рязань и работала в санитарной авиации.

Много летала. Как-то пилот долго кружил, никак не садился. Говорит: «Там волки». А я: «Ну и что?» Волки, по-моему, очень приятные животные. Мне их всегда жалко - их убивают ни за что.

То, что ей суждено было стать хирургом-проктологом, Алла Ильинична поняла, когда работала в ординатуре по специализации по щитовидной железе. Однажды она выступала на конференции и случайно оговорилась.

Выступала на конференции, должна была сказать «у больного большой зоб». И вместо «з» произнесла «ж». Все смеются… А через некоторое время я ушла в проктологию. Коллеги решили, что та оговорка была пророчеством.

Алла Ильинична добавляет, что проктологией в Рязанской области никто не занимался тогда - и тут пришла путевка на курсы по проктологии. Она отправилась на курсы.

Рассказала Алла Ильинична и о своей семье. Ее мама была верующей, но сама Алла пришла к Богу, когда ей было под 60. В детстве ее растили в советском духе.

Когда в октябрята принимали, значок прикололи. Осень, я иду домой в пальто нараспашку. Мама мне: «Застегнись, холодно!» А я хотела, чтоб значок был виден. А когда я стала пионеркой, у нас была такая шутка: «Ответь за галстук!». «Не трожь рабочую кровь, когда уберешь, тогда возьмешь». Не знаю, что это означало.

Из-за того, что женщина отказалась вступать в партию (дело было при Брежневе), ей грозились не дать должность заведующей отделением, однако все-таки передумали.

Мы Сталина очень любили. Когда он умер, у нас в доме появился его портрет. Хотя мой дядя был судим. За чепуху, рассказал какой-то анекдот. И все равно он никогда не ругал Сталина. Говорил: «Он - вождь. Настоящий». Я и сейчас, если вижу в газете портрет Сталина, эту газету не выкидываю. Сохраняю.

Компьютером женщина так и не умеет пользоваться, но она не унывает - читает книги, потому что они «пахнут».

За эти годы медицина, конечно, усовершенствовалась. Появились технологии и обследования, о которых мы и не мечтали. Но в нее часто возвращаются старые методы.

Алла Ильинична считает, что секрет успешной работы - это любовь к ней и к тем, кому ты помогаешь.

У нас был доктор, который подходил к умирающему пациенту и говорил: «Да ты совсем хороший! Скоро встанешь!» Больной засияет, улыбается, и через день-два умирает. Пациентам надо поднимать настроение. Хотя сейчас говорят, что нужно резать правду-матку.

Я брала пациентов, которых коллеги считали неоперабельными. У одной из таких пациенток сейчас двое детей.

Надо любить дело, которым занимаешься. А еще надо любить людей. Хотя я всегда считала, что мне больше нравятся животные. Но больных своих я люблю. Всех.

P.S. Делитесь этой записью с друзьями!

Вконтакте

Алла Ильинична Левушкина - старейший советский и российский хирург-проктолог со стажем более 67 лет. Родилась она в 1927 году в городе Рязани. Мама Аллы была учительницей, а потом бухгалтером. Отец работал лесоводом. У Аллы Ильичны был брат поэт, но он умер. За всю свою интересную жизнь Алла так и не вышла замуж. У неё нет детей. Зато дома живет целая бригада кошек. А ещё у нее есть племянник – инвалид. В детстве доктор хотела стать геологом. Она была в восторге от походной жизни, сложностей, препятствий. Но прочитав «Записки врача» Вересаева, Алла все же решила учиться на медика.

В 1944 году Алла Ильична смогла поступить во 2-й Московский медицинский институт им. Сталина на лечебный факультет. Училась она у профессора Александра Николаевича Бакулева. Так же посещала кружок по хирургии академика Бориса Васильевича Петровского. Работать начала в 1951 году. Левушкина 3 года проходила практику в Туве, а затем поступила в ординатуру Рязанской клинической больницы им. Н. А. Семашко. Через 10 лет, после общей практики, выбрала специализацию хирурга-проктолога. Более 30 лет Алла Ильична трудилась в санитарной авиации. И как говорит сама хирург, эта работа ей очень нравилась.

Проктология - одно из сложнейших направлений в хирургии. Раньше проктологи занимались настоящей ювелирной работой, так как все делалось исключительно руками, без специальных инструментов, доступных на сегодняшний день. Специалистов не хватало, и таких врачей по России можно было пересчитать по пальцам.

В 2001 году Алла Левушкина стала работать в ГБУ РО «Городская клиническая больница № 11». А в 2014 году премьер Дмитрий Медведев вручил Алле Ильиничне Награду Всероссийской премии «Призвание» в номинации «За верность профессии».

Не смотря на свой возраст, Алла Ильинична оперирует до сих пор. И хотя у старейшего хирурга рост действительно метр с кепкой – 152 см, а на вид она хрупкая и невесомая, но взгляд у нее цепкий, а руки сильные и крепкие. Алла Ильична проводит по 150 операций в год. А за всю жизнь она провела более 10 тысяч операций. Левушкина берется оперировать даже неоперабельных больных. И стоит отметить, что смертность пациентов у Левушкий составляет за все время ноль. Вы только представьте – ноль! Не удивительно, что для молодых медиков Алла Левушкина - настоящая королева хирургии. Алла Ильинична помогает во всех сложных операциях коллегам. Оперативные вмешательства предварительно обсуждаются на конференции. Мнение доктора Левушкиной бывает решающим.

В целом, доктор Левушкина очень простой и земной человек. Когда-то она была атеисткой. Но сегодня она посещает церковь, молится за своих пациентов каждое утро. Сейчас самым близким для Аллы Ильиничны человеком является настоятель храма Александра Невского отец Петр.

Я родом из Рязани, мои родители рязанские. Моя мама была учительницей, а потом счетным работником. Она была очень верующим человеком, поэтому, когда в советское время стали с детей снимать кресты, она перешла на счётную работу. Потом была счетоводом, бухгалтером.

А отец – лесовод. Закончил лесной институт. Работал в Рязани, ездили мы и по другим городам.

А ещё у меня был брат, он умер. Он бы поэтом, у него издан сборник стихов. Он жил в Рязани, потом в Архангельске.

Помню, жили мы очень дружно. Еще у меня был брат двоюродный. Они надо мной как над девочкой, конечно, в детстве издевались. Но так всегда жили дружно. Любили животных – у него был кот, у меня кошка.

Нас вообще свободно воспитывали. Делали мы, что хотели, а ничего плохого не делали. Мы жили на Волге, ходили купаться, и всё всегда было нормально. Притом, что за нами особо не следили.

И за тем, как мы учились, тоже особо не следили. Каждый сам за себя, занимался, чем хотел. И выпускные вечера были, и поздно приходили. Нам давали все возможности: как мы хотели, так и жили.

О войне и Победе

Я помню объявление войны. У нас двадцать второго июня как раз был выпускной вечер. Я тогда кончала седьмой класс, а мой брат – десятый. И вот мы с девчонками очень долго гуляли, я пришла домой часов в двенадцать – к часу. А брат вернулся почти под утро.

И вот я пришла, а мама знала, что мы гуляем, она и говорит: «Ну, давай, ложись спать». Я легла и уснула. И вдруг утром слышу – объявляют войну. Мне стало так страшно. Очень я испугалась.

Потом пришел Анатолий, он тоже гулял очень долго. Но они уже услыхали о войне, пришли такие возбужденные. Собирались хоть сейчас идти воевать, вот такое было настроение.

В эвакуации мы не были, жили в Рязани, просто уехали в лес. Там отец был лесничим и, когда уже немцы подходили к Рязани, он нас увез.

Там мы и жили, голодали, конечно. Голодали очень сильно. Но мы учились, и в войну учились, я десятый класс с отличием закончила в войну.

День Победы помню, как же. Годом раньше я не смогла поступить в медицинский. У меня год пропал, я поступила в педагогический. Брат тоже учился в рязанском университете.

И вот мы отдыхали, спали. Брат почему-то тоже был дома, не помню. Мама влетает: «Что вы спите? Победа!» Мы так обрадовались. И все побежали в институт. Вообще сплошная радость была. Целовались, пели, веселились. Потом уже собрались там, потом у нас сидели за столом…

О поступлении в медицинский

Вообще, у меня упрямый характер. И ещё я читала Вересаева «Записки врача», это меня подтолкнуло. Помню, всю ночь читала.

А потом, когда мы окончили школу, нам сказали: «Поезжайте в Москву и поступайте». Я поехала и стала ходить по институтам.

Пришла в геологоразведочный, мне сказали: «Подавайте документы, будете геологом». «Хорошо, я подумаю», – говорю. Потом пошла в университет на биологический факультет. Там тоже сказали: «Подавайте документы». Потом я попала во Второй московский мед. А там говорят: «Нет, мы не принимаем без московской прописки». И тут началась моя мука – мне захотелось только в медицинский.

Потом прописалась и поступила, но уже в сорок пятом году.

Об учителях и «крещении в хирурги»

Преподавателей помню. Но у нас были очень старые доктора. Попов – судебно-медицинская экспертиза. Затем, дай Бог памяти, Синай – микробиология. Физиология нормальная, не знаю, забыла уже. Надо посмотреть.

А с третьего курса я стала заниматься хирургией, ходить в хирургический кружок. Да, Петровский у нас преподавал, приехал с войны. Потом он уже стал министром. А до войны заведовал кафедрой общей хирургии. Вел хирургический кружок, мы все ходили на кружок к нему.

Помню первую операцию: он взял меня как ассистента, и я у него сделала. Ну, то есть он делал, я ему помогала. Я была просто счастлива.

Как раз первая операция была очень интересная. Рак молочной железы, и там кровотечение началось. Кровь брызнула мне в лицо, а он говорит: «Ну, вот, я окрестил вас в хирурги».

Потом Петровский стал министром, и мы с ним встретились, когда я уже была врачом. Была конференция. Я к нему подошла и говорю: «А, я помню ваш кружок». Он ведь только вернулся из армии, когда стал у нас преподавать. И, по-моему, в Будапеште до этого был.

Овчинников был по хирургии. Вот это я, конечно, помню.

О первых операциях

А потом по хирургии у меня был случай, но это так вышло как-то. Я очень долго работала в Рязани хирургом санавиации. И вот меня вызвали на самострел. Это не одна из первых операций, это я уже давным-давно оперировала.

Мы приехали на самострел. Там в сарае лежал больной с разорванной грудной клеткой. Мы с анестезиологом приехали, а практически ничего сделать было нельзя. И мы его зашили почти без анестезии. И сердце и легкие. А потом его транспортировали. Я не помню его судьбу.

А, самая первая моя операция была в Туве – кишечная непроходимость. Запомнила, надо же.

О больных и вере в Бога

Со своим больным всегда имеешь совершенно другой контакт. Когда я начинаю лечить человека, для меня лично он уже делается близким. Я уже за него переживаю.

Но я никогда на себя не беру всю ответственность. А по очень тяжелым больным я сейчас заказываю молебен, даже не говоря им об этом. И всем, когда они меня благодарят, говорю: «Вы Бога благодарите». Всегда больным говорю так.

За эти годы через мои руки много людей прошло. Многие, конечно, помнят, поздравляют, даже когда по улице идешь.

В храме у меня много очень людей. Я – верующий человек, постоянно хожу в храм, соблюдаю все праздники, посты, все как надо. Сейчас вот Великий пост.

Да, к вере я пришла не сразу, была заядлой атеисткой. У меня мама была очень верующая, а я – атеист. И у меня постоянно были с ней конфликты. Она болела туберкулезом и все равно постилась в Великий пост. И какое-то влияние это на меня оказывало, но я воевала.

А потом я познакомилась с таким священником, отцом Петром, сейчас он в нашем храме настоятель. И он в течение двух лет мучился со мной. Я ходила к нему на дом, с его семьей познакомилась. И вот мы с ним все беседовали, беседовали, потом он говорит: «Хватит, надо пойти и причаститься». И причастил меня.

Отец Петр говорил, что за меня мама моя молилась. Она все время за меня молилась, и ее сестры верующие были. И брат мой относительно верующий был. Даже ходил причащаться в Елоховский храм, когда в институте писателей учился.

А сейчас я так благодарна, что стала верующим человеком. Жизнь имеет совершенно другую окраску. Я, конечно, уж не воюю. Но это очень помогает жить.

О любимых философах и непонятном Марксе

Вот я в семье одна такая атеистка была, потому что я философию очень любила. Я философией занималась чуть ли не с седьмого или восьмого класса. У меня есть антология мировой философии, только я сейчас не читаю, мне некогда читать.

Любимые философы были, да. У меня был Кант. Я долго очень не могла понять «вещь в себе», но потом все-таки до меня дошло. Гегеля я любила, хоть и была материалистом. Но мне очень нравился Энгельс, «Происхождение видов» – это его работа, когда мне было интересно, я читала. А вот Маркса я терпеть не могла, он ужасный.

«Капитал» – это кошмар вообще… Мы изучали «Капитал», но дело кончилось тем, что я закинула книжку чуть ли не в дверь, сказала: «Он непонятно написал». А Энгельс очень хорошо писал.

О реформе медицины, долге врача и любви

Я считаю, что сейчас живу только благодаря Богу. Кто мне дал столько возможностей – жить и в восемьдесят семь лет работать, и оперировать еще?

Я говорю, что я – как скаковая лошадь. Вхожу в операционную, и тут же появляются силы и бодрость, и я начинаю оперировать. А так хожу как кляча.

Реформа медицины на моей работе? Ну, конечно, отражается! Лекарства стали дороже, у больных денег меньше, все это отражается. Я и так стараюсь как можно меньше с больных брать и как можно больше им отдавать. А вообще я живу по принципу христианскому: что отдал – то твое.

Разговаривать с больными? Поймите, мне некогда с ними разговаривать. Если у меня большой прием, то – быстрей, быстрей, быстрей. Я ограничена временем. И все равно разговариваю иногда – на религиозные темы и на житейские. Нормально, как со всеми.

В работе врача самое главное, я считаю, знания и любовь к людям. И проявляться любовь должна нормально. Действенно. Не надо жалеть, когда они кричат, что им больно. Надо стараться делать не больно. Надо выполнять свой долг.

Век боли не видать

Она училась во 2-м Московском медицинском институте, когда тот еще носил имя Сталина. Ее первой из студентов взял ассистировать на операцию академик Борис Петровский.

В Туве до отдаленных кочевий она добиралась верхом на лошади. Работая в санитарной авиации, перескакивала из самолета в машину в окружении волков.

Мало кто может похвастаться 68-летним рабочим стажем, тем более если он прошел практически на передовой.

В 2014 году ей была вручена награда всероссийской премии «Призвание» в номинации «За верность профессии».

И ныне ее день расписан по минутам. Рязанскому хирургу Алле Ильиничне Левушкиной в мае исполнится 90, а она до сих пор оперирует и о выходе на пенсию не помышляет. Алла Ильинична ведет прием в поликлинике и оперирует в Рязанской городской клинической больнице №11.

О своем пути в медицину, о страхах и преодолениях, о сложных операциях и необычных подарках легендарный хирург рассказала «МК».

Хирург Алла Ильинична Левушкина: «Во время операции вообще не устаю».

Рабочий день доктора Левушкиной начинается в 9.30 в поликлинике. Причем около ее кабинета всегда стоит очередь. Пациенты стараются попасть именно к Алле Ильиничне. «Есть результат - поэтому и идут», - коротко комментирует врач.

В старейшем хирурге - 152 сантиметра роста, на вид хрупкая, невесомая женщина, но взгляд цепкий, а руки сильные.

В 11.30 я уже в больнице, где работаю на полставки, - рассказывает о своем распорядке дня доктор. - Делаю перевязки, смотрю поступающих больных. Потом иду на операцию. Наши проктологические операции идут последними. За неделю приходится делать 3–4 операции.

Также Алла Ильинична помогает во всех сложных операциях коллегам. Оперативные вмешательства предварительно обсуждаются на конференции. Мнение доктора Левушкиной бывает решающим.

Раньше, оперируя, чтобы дотянуться до больного, Алла Ильинична вставала на специальную подставку. Теперь коллеги ей подкатывают стул на колесиках, при этом, улыбаясь, говорят: «Карета подана».

Для молодых медиков Алла Ильинична Левушкина - королева хирургии. Шутка ли, за плечами у старейшего врача - более 10 тысяч операций. Она и наставник замечательный. Охотно учит молодежь выполнять геммороидэктомию, накладывать колостому.

Однажды один из коллег в порыве благодарности обнял крепко доктора, расцеловал. А потом удивлялся, что это она вздохнуть не может? А у Аллы Ильиничны оказались сломаны три ребра… Но доктор на молодого коллегу зла не держит.

Когда спрашиваю, надо ли хирургу иметь особый талант, Алла Ильинична говорит: «Ему руки нужно иметь хорошие. Хирургическое вмешательство - это рукоделие. А голова на плечах нужна всем без исключения врачам».

Доктора Левушкину тяготит чрезмерное внимание со стороны журналистов. «Отвлекает от главного, - объясняет Алла Ильинична. - Мне слава не нужна, главное, чтобы у моих больных не было осложнений».

Она вообще живет по принципу: болтовня бесполезна - малословие не вредно. А правду, невзирая на лица и должности, надо говорить человеку в лицо.

И сколько бы ни твердили, что хирургия - больше для мужчин, что она требует колоссальных затрат, как физических сил, так и душевных, у доктора Левушкиной ответ один:

Я как скаковая лошадь: иду в больницу, еле ноги волочу, но, как только вхожу в операционную, тут же преображаюсь, получаю заряд энергии. Во время операции вообще не устаю.

В Туве в кочевья к больным доктор добиралась верхом на лошади.

«В хирурги окрестил академик Петровский»

А ведь в детстве Алла Ильинична мечтала стать геологом.

Отец у меня был лесоводом, много времени я проводила в туристических походах. Любила природу, животных, цветы. Хотела заниматься поиском и оценкой полезных ископаемых, осваивать новые территории. Но потом мне в руки попались «Записки врача» Вересаева, и я заболела медициной.

Школу Алла Левушкина окончила в победном 1945 году. Приехала поступать в Москву, и тут выяснилось, что во 2-й медицинский институт берут только с московской пропиской. С подругой они подались в Днепропетровск. Выяснилось, что и здесь не ждут иногородних. Общежитие местного меда было разрушено, в потолке проглядывало небо.

В Рязань возвращались на подножке поезда, так как билетов не было. Чтобы не терять попросту год, Алла поступила в Рязанский педагогический институт на естественный факультет. В одной группе с ней оказалась москвичка Вера Пономарева, которая, как выяснилось, тоже мечтала стать врачом. Весь год Вера жила в семье Левушкиных, а на следующий год ее родители прописали к себе в московскую квартиру Аллу. Путь в столичный мед был открыт. Конкурс был запредельный. Девушка слышала за спиной: «Куда эта «деревня» лезет?» Но Алла еще тот оловянный солдатик. Взяла и с ходу набрала необходимые 16 баллов, а подруга не попала в список студентов. Вере не хватило баллов, ей предложили учиться в Саратовском мединституте.

Как было после этого возвращаться в дом Пономаревых? - спрашивает сама себя Алла Ильинична. - Стала ночевать на вокзале. Однажды в зале ожидания встретила знакомую своей мамы, та, сжалившись, пригласила жить к себе. А у нее самой была лишь небольшая комнатка.

В свой угол девушка пробиралась поздно вечером, а до этого готовилась к занятиям в библиотеке или анатомичке.

Потом Алле чудом удалось выбить общежитие. Послевоенные годы были голодные. Студенты жили в складчину. В общий котел шло все то, что присылали им родные из дома: картошка, крупы, соленья.

Нередко голодали, - признается Алла Ильинична. - Потом нам стали выдавать талоны на питание, а также паек, в который, кроме продуктов, входил литр спирта. Мы тут же несли спиртное на базар и выменивали его на хлеб.

Однажды студентка Левушкина не удержалась и выменяла спирт на капроновые чулки. Каково же было разочарование девушки, когда вскоре они порвались.

Но на танцы бегать все равно было некогда, все свободное время Алла занималась.

- Первый раз оказавшись в морге, не упали в обморок?

Мне противно было. Я вообще анатомию никогда особенно не любила. Но что делать? Объединялись в группы по четыре человека и препарировали. Гораздо больше мне нравились топографическая анатомия и оперативная хирургия.

Уже с третьего курса Алла Левушкина стала ходить в кружок по хирургии, который на базе 4-й горбольницы вел академик Борис Петровский - будущий министр здравоохранения СССР.

Помню, собрались со студентами, все хотели помогать легендарному хирургу. А он вдруг показал на меня и сказал: «Сегодня ассистировать мне будете вы!» А я всегда тщательно убирала под шапочку волосы. Стараясь походить на хирургов, засучивала рукава, завязывала сзади халат. Принесли мне подставку, и я встала к операционному столу. К тому времени мы уже умели узлы вязать, нитки подавать, накладывать зажимы. На той операции по удалению рака молочной железы я стояла вторым ассистентом, первым ассистентом студентов не ставили. Кровь брызнула мне в лицо, и академик Петровский в шутку сказал: «Ну вот, я окрестил вас в хирурги. Теперь дороги назад нет».

Об академике Петровском у Аллы Ильиничны сохранились самые теплые воспоминания. Борис Васильевич, зная, что у студентов нет лишних денег, частенько платил за всех кружковцев в трамвае. А бывало, что и подкармливал соевыми пирожными.

«Доктор, вас же волки сожрут!»

Когда нужно было выбирать специализацию, у Аллы Левушкиной сомнений уже не было. Единственная из своей 12-й группы она выбрала хирургию.

Как получилось, что после окончания вуза, несмотря на то, что вас оставляли работать в Москве, вы уехали в далекую Туву?

Глупые с подругой были, - говорит резко, будто режет, Алла Ильинична. - У подруги, Оли Кокориной, отец работал в 1-м медицинском институте, звал нас на кафедру патофизиологии. Но куда там! Нам казалось, чем труднее, тем лучше. Оля хотела поехать на Алтай, а я - на Дальний Восток, подошли к карте, увидели, что посередине находится Тува, туда и поехали.

Выпускницы столичного вуза попали на работу в районный центр Шагонар, который тувинцы называли Улуг-Хем. В Кызыле, расположенном в 115 километрах, находился географический центр Азии.

Молодым врачам выделили половину дома, который стоял около больницы.

Это была настоящая глубинка. Тувинцы жили тем, что разводили овец и лошадей. Горные хребты сменялись степными участками. Ни железных, ни автомобильных дорог не было. Врачам до кочевнических хозяйств приходилось добираться верхом.

В Туве Алла Ильинична провела свою первую самостоятельную операцию.

Больной был с кишечной непроходимостью, - вспоминает доктор. - Операцию проводили под местным обезболиванием. Под рукой была книга «Неотложная хирургия» Лежара, с ней и сверялись. Все сделали как надо. Я до сих пор помню, что больного звали Гошей. Он потом как-то спас нам с подругой жизнь - остановил лошадей, когда они понесли.

По признанию доктора Левушкиной, в крае, где в один узел сплелись традиции шаманизма, буддизма и быт русских староверов, было очень интересно работать. Здесь молодой врач поняла смысл тувинской поговорки: «Без воли - силы нет, без соли - вкуса нет».

Тувинцы преклонялись перед хирургами, считали, что истинные врачи - те, кто режет, работает скальпелем, - рассказывает Алла Ильинична.

- Но, отработав положенные три года, вы вернулись в Рязань?

Нужно было помогать родителям. А Рязань - моя родина, здесь мои корни.

На полке в память о Туве появились фигурки из агальматолита, подаренные местными мастерами. А Алла Левушкина после ординатуры стала работать в областной больнице имени Семашко и одновременно в санитарной авиации.

К областной больнице были приписаны самолеты Ан-2 и вертолеты Ми-2. Если в одном из районов предстояла сложная операция, на помощь вызывали областных хирургов и анестезиологов. Маститым хирургам частенько не хотелось лететь в отдаленный район, они посылали на вызов молодежь. В авангарде чаще всего оказывались Алла Левушкина и Владимир Ильин, который учился в ординатуре. Вот только опытному врачу-консультанту за такие выезды платили по 5 рублей, а молодым врачам - по 50 копеек.

Но, по признанию Аллы Ильиничны, это был хороший опыт. Оперировать приходилось в чистом поле, под дождем, в конюшне. Однажды грудную клетку больному, у которого был самострел в легкое, зашивали прямо в сарае. Транспортировать его в таком состоянии было невозможно.

Нередко санитарный самолет приземлялся на небольшие расчищенные площадки прямо в лесу. Однажды при снижении летчик заметил, что импровизированный аэродром окружен стаей волков.

Пилот не хотел сажать самолет, говорил: «Доктор, вас же волки сожрут!» А я выросла в мещерских лесах, зверей не боялась. Кричу ему: «Сажай!» Приземлились, вскоре за нами подошла машина, ее подогнали прямо к самолету, и я быстренько в нее перескочила.

Доктор Левушкина больше всех из хирургов моталась по области. Летчики шутили: «Алле так же, как пилоту, надо выдать значок за часы налета».

В санавиации приходилось оперировать и в чистом поле, и в конюшне.

«Специальность как раз по росту»

А врач-универсал, у которой был за плечами десятилетний стаж, брала уже новую высоту.

Когда в областную больницу пришла путевка на курсы по проктологии, никто из врачей не хотел ехать учиться. Уж больно специальность считалась непрестижной.

Никто в Рязанской области проктологией не занимался, а пациентов было много, - говорит, в свою очередь, Алла Ильинична. - Я помню, поступил к нам больной со свищом прямой кишки. Никто не знал, что с ним делать. На всю область не было ни одного проктолога. Когда узнала, что путевка на курсы по проктологии обошла все областные и районные больницы, но так и осталась невостребованной, поняла: надо ехать.

Решение о направлении Левушкиной на курсы принимали на совещании. Один из врачей областной больницы заметил: «У Аллы Ильиничны рост полтора метра, самый подходящий. Ей только проктологией и заниматься». И вопрос со специализацией был решен.

После четырех месяцев учебы, с 1961 года, Алла Ильинична единственная в области стала делать операции по проктологии. Чаще всего это были запущенные случаи, связанные с опухолями. Это сейчас у хирургов есть сложная аппаратура и уникальные инструменты, а в те годы операции приходилось делать практически на ощупь.

- Наукой никогда не хотели заняться?

Мне казалось, что это все повторение старого. Чтобы заниматься наукой, нужно иметь такую голову, чтобы действительно что-то изобрести. Так что я оставалась практиком.

Всю жизнь доктор Левушкина посвятила хирургии. Замуж она так и не вышла. Все мои расспросы о личной жизни Алла Ильинична решительно пресекает: «На вопросе о женихах я ставлю точку. Скажу одно - были и любовь, и ухажеры, но как-то не сложилось».

Единственная родная душа - брат, поэт Анатолий Левушкин, окончил Литературный институт имени Горького и долгие годы жил в Архангельске. Уехал в 1964 году к Белому морю, и, захваченный морской стихией, так и остался жить на Севере. Только в 2001 году, согласно завещанию, его привезли хоронить в Рязань, на Скорбященское кладбище.

Сейчас самый близкий для Аллы Ильиничны человек - это настоятель храма Александра Невского отец Петр (Кравцов).

Он мой духовный наставник. До 62 лет я была воинствующим атеистом, читала труды философов. А мама, которая окончила гимназию, была очень верующим человеком. Она преподавала в школе, а когда стали заставлять с детей снимать крестики, она переквалифицировалась в бухгалтеры. Мама переживала, постоянно молилась за меня. Она-то и познакомила меня с отцом Петром. Два года я несла атеистическую чушь, а он меня терпеливо выслушивал. Постепенно и я пришла к вере. Стала ходить в церковь, одно время была старостой.

Алла Ильинична признается, что с опытом поняла, что медицина и религия тесно связаны друг с другом. Она постоянно молится за своих больных, а за особо тяжелых - заказывает обедни.

И мне Бог дает силы жить и работать. Когда больные говорят мне спасибо, я отвечаю: «Благодарите больше Бога, чем меня». В моей практике было немало чудодейственных случаев исцеления.

Сейчас Алла Ильинична живет с парализованным двоюродным племянником. Ухаживает как за инвалидом, так и за целой армией кошек.

Дома у меня живут Малыш, Гоша, Лада, Муся… И на улице еще шесть усатых-полосатых. Но также я обожаю собак, меня каждая псина в округе знает. Пока всех не покормлю, не захожу с работы домой.

Долгие годы в доме у доктора Левушкиной жила Каштанка, помесь дворняги с лайкой. Алла Ильинична лечила и свою собаку, и всех соседских псов. А вот прооперировать собаку она решилась лишь однажды.

Делала ей резекцию кишки. Когда собака вышла из наркоза, я ее обняла за шею и расплакалась. Больше я не бралась оперировать животных, - признается доктор.

Доктор Левушкина: «Хирургическое вмешательство - это рукоделие».

- Ни разу не пожалели, что выбрали профессию врача?

Я никогда ни о чем не жалею. Сначала верила в судьбу, была фаталистом, а теперь верю в Бога.

- Врачи изменились со временем?

Общество изменилось, и врачи изменились. Сейчас люди знают цену деньгам, а деньги - это такая вещь, которая никогда не имеет конца… А мы в свое время работали, получая только зарплату. Поэтому трудились всегда на полторы ставки. Больные нам деньги никогда не давали. Мы жили легко и свободно.

- Что сейчас читаете?

На книги времени нет. Уже много лет выписываю газету «Советская Россия». Вот ее читаю регулярно.

В 2001 году доктор Левушкина из областной больницы перешла на работу в клиническую больницу №11. Удивительно, но, несмотря на огромный стаж и авторитет, Алла Ильинична до недавнего времени не имела никаких почетных званий и наград. Даже высшую врачебную категорию она подтвердила позже всех в отделении. «Некогда было бегать, бумаги собирать, по кабинетам их носить», - объясняет доктор.

В советское время ей мешала беспартийность. Когда активистка из парткома подкатила к ней с предложением стать кандидатом в члены КПСС, доктор заметила: «Не готова пока. К тому же к Коммунистической партии у меня много вопросов». От Левушкиной отстали, правда, и по служебной лестнице продвигать не стали. Лишь на короткое время она стала заведующей проктологическим отделением, но вскоре уступила это место более молодому и амбициозному врачу.

И только в 2014 году премьер-министр Дмитрий Медведев вручил Алле Ильиничне награду всероссийской премии «Призвание» в номинации «За верность профессии». Зал аплодировал ей стоя.

Для меня эта награда стала полной неожиданностью, - признается врач. - Статуэтка в виде рук с кристаллом стоит у меня на столе. К награде выдали денежную премию в размере один миллион рублей. Заплатила с этой суммы 13% подоходного налога. 100 тысяч отдала дочери отца Петра - женщина попала в трудную жизненную ситуацию. По 50 тысяч вручила всем племянникам. Накупила подарков, одарила друзей. Оставшиеся 600 тысяч положила на сберкнижку.

- Какие вам обычно дарят подарки?

Мне постоянно дарят цветы, но домой я их не уношу, оставляю в отделении, чтобы радовали врачей и медсестер. Раньше у меня весь шкаф был заставлен духами «Красная Москва», потом - хрустальными вазами. Сейчас все чаще несут продукты. Недавно, например, принесли забитого кролика. Я не смогла его съесть, отдала племяннице. А самым оригинальным подарком была корзина, сплетенная из конфет. Она вся была наполнена вкуснейшими сладостями. Тяжелая - невозможно. Я ее поставила на общий стол, сладости ели и наши доктора, и те, что приходили из других отделений. Потом в течение недели мы разобрали на конфеты и саму корзину.

На работу женщина ездит на такси и считает, что она это «заслужила».

- Я сегодня так устала. Отсидела в поликлинике с 9.30 до 11.00. Там ко мне идут и дельные, и бездельные. Бездельные - потому что мое имя услыхали, значит, надо, чтобы я поглядела. А в больнице у меня операция…

Во время операций ей всегда приходится забираться на подставку - «карету», как называют коллеги. Алла Ильинична ходит с трудом, но до сих пор работает.

- Видите, как я хожу? А руки работают. И голова - тоже.

- Когда училась, отправляла письма маме, она была педагогом. Приезжаю домой, на столе лежат мои письма, и красным карандашом подчеркнуты ошибки. Как будто я диктант писала. Сначала я возмущалась, потом мне стало смешно.

Она рассказывает, как в студенчестве ей и ее знакомым приходилось ездить зайцем в транспорте.

- Помню, когда появились соевые пирожные. Они стоили 40 копеек - столько же, сколько проезд. А стипендия была 118 рублей. Покупаешь пирожное, съедаешь, едешь зайцем. Нас ловили, говорили: «Когда ж вы наедитесь этими пирожными?» Но все понимали, что мы голодные. И отпускали.

- Я фантазеркой всю жизнь была. Когда шла в мединститут, хотела работать с прокаженными. Тогда в Подмосковье был лепрозорий. Я книжки о них читала. Но как только попробовала хирургию, как говорится, нюхнула крови, - уже от нее не отходила.

- Много летала. Как-то пилот долго кружил, никак не садился. Говорит: «Там волки». А я: «Ну и что?» Волки, по-моему, очень приятные животные. Мне их всегда жалко - их убивают ни за что.

- Выступала на конференции, должна была сказать «у больного большой зоб». И вместо «з» произнесла «ж». Все смеются… А через некоторое время я ушла в проктологию. Коллеги решили, что та оговорка была пророчеством.

- Когда в октябрята принимали, значок прикололи. Осень, я иду домой в пальто нараспашку. Мама мне: «Застегнись, холодно!» А я хотела, чтоб значок был виден. А когда я стала пионеркой, у нас была такая шутка: «Ответь за галстук!». «Не трожь рабочую кровь, когда уберешь, тогда возьмешь». Не знаю, что это означало.

- Мы Сталина очень любили. Когда он умер, у нас в доме появился его портрет. Хотя мой дядя был судим. За чепуху, рассказал какой-то анекдот. И все равно он никогда не ругал Сталина. Говорил: «Он - вождь. Настоящий». Я и сейчас, если вижу в газете портрет Сталина, эту газету не выкидываю. Сохраняю.

Компьютером женщина так и не умеет пользоваться, но она не унывает - читает книги, потому что они «пахнут».

- За эти годы медицина, конечно, усовершенствовалась. Появились технологии и обследования, о которых мы и не мечтали. Но в нее часто возвращаются старые методы.

Алла Ильинична считает, что секрет успешной работы - это любовь к ней и к тем, кому ты помогаешь.

- У нас был доктор, который подходил к умирающему пациенту и говорил: «Да ты совсем хороший! Скоро встанешь!» Больной засияет, улыбается, и через день-два умирает. Пациентам надо поднимать настроение. Хотя сейчас говорят, что нужно резать правду-матку.

Я брала пациентов, которых коллеги считали неоперабельными. У одной из таких пациенток сейчас двое детей.