Шапошников игорь борисович день рождения. Выбор маршала победы. О чем надо знать

Личное дело

Борис Михайлович Шапошников (1882—1945) родился в Златоусте Уфимской губернии (ныне — Челябинская область). Его отец служил управляющим на винокуренном заводе, затем был управляющим склада. Мать работала учительницей.

Окончил Красноуфимское промышленное училище, а в 1899 году — Пермское реальное училище.

После этого решил поступать в юнкера, однако пропустил экзамены из-за болезни. Девять месяцев работал на винном складе в должности младшего делопроизводителя, и уже после этого поступил в Алексеевское военное училище в Москве. Окончив его в 1903 году, был зачислен подпоручиком в 1-й Туркестанский стрелковый батальон в Ташкенте, командовал там полуротой до 1907 года. Затем учился в Императорской военной академии в Санкт-Петербурге. После ее окончания в 1910 году вернулся в Ташкент, где командовал ротой.

Борис Шапошников. 1915 г.

В декабре 1912 года был переведен старшим адъютантом 14-й кавалерийской дивизии в Ченстохов (ныне — Силезское воеводство в Польше). С августа 1914 года участвовал в Первой мировой войне, воевал на Западном фронте, где проявил отвагу и показал хорошее знание тактики.

В октябре 1914 года получил контузию в голову. С 1915 года служил в разведотделе штаба 12-й армии. Затем возглавлял штаб Отдельной сводной казачьей бригады.

В сентябре 1917 года получил чин полковника и был назначен командиром 16-го гренадерского Мингрельского полка, дислоцированного в Тифлисе. По требованию солдатских комитетов сместил нескольких офицеров и унтер-офицеров полка. В ноябре 1917 года на съезде делегатов военно-революционных комитетов был избран начальником Кавказской 13-й гренадерской дивизии. В начале 1918 года тяжело заболел, попал в госпиталь. После выписки непродолжительное время работал в Казани секретарем народного суда.

В мае 1918 года вступил в ряды Красной армии и был назначен помощником начальника отдела в штабе реввоенсовета республики (РВСР). Затем служил начальником разведуправления полевого штаба и на других должностях в РВСР.

В 1921—1925 годах был первым помощником начальника штаба Красной армии, преобразованного из РВСР.

В мае 1925 года стал заместителем командующего, а в октябре — командующим войсками Ленинградского военного округа.

С мая 1927 года по май 1928 года командовал войсками Московского военного округа.

В мае 1928 — апреле 1931 года был начальником Штаба РККА. Затем в течение года командовал войсками Приволжского военного округа.

В 1932—1935 годах — начальник и военный комиссар Военной академии имени М. В. Фрунзе. В сентябре 1935 года вновь назначен командовать войсками Ленинградского военного округа.

В 1937 году избрался депутатом Верховного Совета СССР от Московской области. В мае того же года был назначен начальником Генштаба и заместителем наркома обороны СССР.

В 1939 году избран кандидатом в члены Центрального комитета ВКП(б). В мае 1940 года получил звание маршала Советского Союза.

В августе 1940 года был снят с поста начальника Генштаба РККА по состоянию здоровья, служил заместителем наркома обороны по сооружению укрепленных районов. В июне 1941 года назначен постоянным советником при ставке главного командования армии.

С началом Великой Отечественной войны в июне-июле 1941 года входил в совет по эвакуации при Совнаркоме СССР. В июле 1941 года был включен в состав ставки Главного командования армии и вновь назначен начальником Генерального штаба. Участвовал в разработке контрнаступления зимой 1941—1942 годов. После поражения советских войск под Керчью в мае 1942 года был снят с руководства Генштабом.

В мае 1942 года — июне 1943 года — заместитель наркома обороны СССР. В июне 1943 года назначен руководителем Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова (ныне — академия Генштаба России).

26 марта 1945 года умер от туберкулеза (по другим данным, от рака желудка) в Москве. 28 марта урна с прахом военачальника была помещена в Кремлевской стене.

У Шапошникова остались вдова Мария Александровна, солистка Большого театра, и сын — Игорь Борисович (1919—1991) — впоследствии генерал-лейтенант инженерных войск, замначальника кафедры Военной академии Генштаба СССР.

Чем знаменит

Борис Шапошников стоял у истоков Красной армии. Был выдающимся военным теоретиком, талантливым полководцем, хорошо знавшим стратегию Первой мировой и Гражданской войн. Участвовал в разработке армейских уставов, в которых отражал основные положения военной доктрины СССР. Самый известный его труд — «Мозг армии» — посвящен анализу особенностей руководства вооруженными силами, а также структуре и функциям Генерального штаба.

Пользовался большим уважением у Сталина, с конца 1930-х годов был одним из главных советников советского руководителя по военным вопросам.

О чем надо знать

По словам невестки маршала Славы Шапошниковой, был набожным человеком и не скрывал этого. «Сталин действительно знал, что начальник Генерального штаба — человек глубоко верующий, — пересказывала она рассказы мужа, Игоря Шапошникова. — Знал Иосиф Виссарионович также и о том, что Борис Михайлович никогда не снимал старинной нательной ладанки с очень древней казацкой иконкой, которой было почти 200 лет. Она передавалась в семье Шапошниковых, которые вели свой род от донских казаков, из поколения в поколение — от отца к сыну. Борису Михайловичу ее вручила мать. И будучи уже генералом, при советской власти, он всегда носил ее на груди. Даже при Сталине. Именно за то, что Шапошников никогда не скрывал своей веры, Иосиф Виссарионович его уважал — никогда не сказал он слова против веры Бориса Михайловича».

По ее свидетельству, по утрам Шапошников молился со словами: «Господи, спаси мою Родину и русский народ». То же завещал и сыну.

Невестка знаменитого маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава Александровна Шапошникова (в крещении Фотиния) однажды спросила маршала А.М.Василевского, ученика и преемника Бориса Михайловича на посту начальника Генерального штаба нашей армии: «А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству?» - «Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал».

- Откуда знал? - спрашиваю ее.

- Ему доложили.

- А они как узнали?

- Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки, и адъютанты, наверно, заметили, донесли...»

В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост, может быть «Всех скорбящих радость», из красного камня, и две святителя Николая: финифтевая (которую и сейчас носит Слава Александровна) и деревянная; и 90-й псалом Живый в помощи вышняго...

В партию Шапошникова принял съезд, он сам не подавал заявление.

Однажды после того, как Борис Михайлович сделал очередной доклад, Сталин спросил его при всех:

Ну что, Борис Михайлович, будем молиться за Родину?

И после этого о ладанке никто не говорил.

Верховный Главнокомандующий, возможно, одной этой репликой убил сразу четырех зайцев (он, как известно, это умел).

1. Сделал маршалу мягкое замечание (в РККА носить ладанку с крестиком и иконами не полагалось - тем более, так, чтобы об этом стало известно).

2. Легализовал его веру в глазах подчиненных.

3. Поддержал его в вере и молитве.

4. Призвал молиться за Родину тех, кто был на это способен.

- Борис Михайлович еще до войны был начальником Генштаба, - рассказывает Слава Александровна. - Потом был перерыв, во время финской войны... Перед этим он сказал Сталину: «Война будет серьезная. Это надолго. Я с Маннергеймом служил, это гений обороны». А другие командующие говорили, что это будет быстро, чуть ли не неделя. Сталин сказал: «Серьезная? Борис Михайлович, если вы так считаете, вам нужно отдохнуть. Поезжайте в Кисловодск». И без него шла война. Он, конечно, не просто отдыхал там, он переживал всё это...

Отец Бориса Михайловича был из донских казаков. А его мать, урожденная графиня Ледомская, - из высланных за Урал после восстания поляков.

Он сидел лишь однажды под домашним арестом. И вышел чудом. Его ум спас его, Господь вразумил. Его вызвали на Политбюро, и Сталин сказал ему, показывая на некую личность: «Вот этому человеку вы в своем кабинете вынули из сейфа и передали секретные документы». - Борис Михайлович, обратясь к личности, сказал: «Голубчик, опишите мой кабинет, скажите, где стоит мой сейф». А тот молчит. Сталин говорит этой личности: «Вон!» Так кончился домашний арест Бориса Михайловича, который, как говорила Мария Александровна, на него очень подействовал. В это время он сжег свои воспоминания, которые относились к советскому времени.

Нательный крест, - говорит Слава Александровна, - всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.

Б.М.Шапошников. 1931 г.

Отец Славы Александровны Александр Сергеевич Славатинский писал стихи, дружил с В.В.Маяковским. После кончины Маяковского он сам начал расследование, сразу написал: «убийство». Он говорил: «Левша никогда не стреляется в сердце». Его тут же отставили от этого дела.

7 ноября 1932 года на праздничном обеде во главе стола, поставленного буквой «п», сидели Сталин с женой, члены Политбюро. Слева от них, углом - летчики, справа - чекисты. Среди чекистов были родители С.А.Шапошниковой (она об этом рассказала со слов матери) Александр Сергеевич Славатинский и Гали Леонидовна - они сидели довольно близко от центра стола, вторая или третья пара. После всех обычных тостов Надежда Сергеевна Аллилуева взяла столовый прибор, постучала по бокалу, призывая к тишине, и сказала:

- А я хочу выпить за обманутый русский народ.

На следующий день, когда Гали Леонидовна услышала о ее самоубийстве, она воскликнула:

- Не может быть! Ее убили.

Это был первый тост за русский народ в судьбе Сталина?..

Через полгода, 2 мая 1933 г., на прие-ме в Крем-ле в честь уча-ст-ни-ков пер-во-май-ско-го па-ра-да он сказал:

«Ос-тав-ляя в сто-ро-не во-про-сы рав-но-пра-вия и са-мо-оп-ре-де-ле-ния, рус-ские - это ос-нов-ная на-цио-наль-ность мiра... Рус-ская на-ция - это та-лант-ли-вей-шая на-ция в мiре...»

В день победного окончания Сталинградской битвы, 2 фев-ра-ля 1943 года, в тосте на прие-ме в Крем-ле мон-голь-ской де-ле-га-ции Сталин произнес:

«Все со-вет-ские на-ро-ды рав-но-прав-ны, но сре-ди рав-но-прав-ных бы-ва-ют пер-вые. Рус-ский на-род яв-ля-ет-ся пер-вым сре-ди рав-ных. Нет ни еди-но-го на-ро-да, ко-то-рый вы-нес бы столь-ко тя-гот в этой вой-не, как рус-ский на-род».

И, наконец, на приеме для командиров Красной Армии 24 мая 1945 года прозвучал его знаменитый тост за русский народ.

Славе Александровне рассказал про это знакомый отца, бывший полковник госбезопасности.

Когда в 1937 году Г.Г.Ягоду арестовали и доставили на Лубянку, во внутреннюю тюрьму НКВД, многолетний глава этого ведомства сказал:

А Бог-то - есть. Иначе бы я здесь не оказался.

- Сталин спас моего отца... - говорит Слава Александровна. - Однажды он решил посмотреть, как идет строительство канала Москва-Волга, и неожиданно приехал на стройку. С ним был, видимо, Ежов. Встречать их должен был мой отец, а его не оказалось на месте. Сталину говорят:

- Да он напился, не проспался еще.

- Когда проспится, - сказал Сталин, - доложите, что я хочу его видеть.

И отправил его в Саратов помощником начальника областного управления НКВД.

Славу Александровну воспитывала простая верующая нянька Прасковья Ивановна. Эта безстрашная мудрая женщина в те самые годы открыла ей, дочери одного из высших чинов НКВД, звание которого соответствовало генеральскому, что на свете есть Бог, что Он самый главный.

Главнее папы?

Да, главнее всех пап.

Слава училась в московской школе вместе с детьми советской элиты, которые кичились положением своих отцов, и она им тоже открыла эту тайну.

Няня научила ее молиться и поститься. Она говорила:

В пост скоромное едят только бары и собаки.

Когда Славе было девять лет, няня ее предупредила:
- Мальчишки будут хотеть от тебя одного. Будут стараться с тобой целоваться, лезть тебе под юбку. Но ты им ничего такого не позволяй. Иначе они будут потом о тебе друг другу рассказывать, и ты будешь для всех посмешищем. И никто тебя потом в жены не возьмет - какой-нибудь только последний нищий и пьяница. А если будешь целомудренной, то выбирать будешь ты, а они будут бегать за тобой толпой. И выйдешь за богатого.

Она послушала этого совета. И вышла замуж за молодого богатого генерала.

С.А.Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.

Вот на этом столике, - говорит она, - лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба... Игорь Борисович был очень верующим. Он читал эту Библию каждый день.

Сам Борис Михайлович Шапошников во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:
- Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!

Она об этом узнала случайно от мужа. Обычно по утрам он уходил в свой кабинет, а она готовила завтрак. Однажды пошла позвать его, подходит, видит - он стоит лицом к иконам и молится этими словами. Перекрестился, поклонился.

Я увидела, что он был весь в молитве... - вспоминает Слава Александровна. - Мне не дано так молиться за Россию...

Она удивилась: обычно молятся о родных, о близких... Спросила:

Игорь, откуда у тебя такие слова?

Он повернулся к ней и спокойно ответил:

Так молился мой отец.

О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал Игоря Борисовича.

Недавно мы опять вспоминали Игоря Борисовича, и батюшка сказал:

Он был умница!

В свое время Игорь Борисович предложил нашему руководству идею системы противоракетной обороны с элементами космического базирования, которая потом у американцев стала называться СОИ - стратегическая оборонная инициатива.

Для работы над ПРО он ушел из Генерального штаба с высокой должности, - рассказывает Слава Александровна, - подал рапорт маршалу М.В.Захарову. Тот его не отпускал. Но Игорь Борисович сказал: «Матвей Васильевич, у меня есть идея, я хочу высказаться». И стал заниматься этими исследованиями.

Он работал днем и ночью один в кабинете, треть которого занимала японская вычислительная машина. Ему не давали полностью материалы, считали, что это работа безперспективная, что это неосуществимо, потому что слишком дорого. Пока, наконец, в 1983 году американцы не объявили про СОИ.

Однажды во время той работы Игорь Борисович заметил стоявший неподалеку какой-то «Фольксваген» с темными окнами, доложил об этом особистам. Те сказали ему, что американцы у него всё считывают. Приняли меры: приехали две наши машины, окружили ту с двух сторон и всю информацию в ней сожгли.

Он не считал, что американцы обязательно выкрали его идею. Он говорил: «Разум развивается параллельно».

Действительно, мы знаем из истории открытий немало таких примеров. Может, Господь, одаривая своими идеями ученых и изобретателей, делает это так, чтобы они не зазнавались?

Его вызвали тогда в ЦК партии и сказали: «Игорь Борисович, придумайте что-нибудь еще». Он ответил: «Такая идея приходит раз в жизни. Придумать я ничего не могу. Я могу усовершенствовать то, что есть».

Не из принципа, конечно, он горячо любил Родину («Я служу Родине, а не им», - говорил).

Тогда ему дали институт.

Слава Александровна говорила мужу:

Я живу с тобой, как американский шпион: ничего не знаю, чем ты занимаешься... Узнаю только на банкетах, когда тебя награждают.

Одно время она увлекалась йогой. Как-то он входит - она стоит на голове, пытается сделать какое-то упражнение. Он посмотрел и сказал только:

Что, ты предала своего Бога?

Она всё поняла.

Вместе с другими военными они и в советское время собирались на Пасху... Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:

Я ни разу не сел в самолет, не перекрестившись.

В уставе русских летчиков Царской Армии было: «Бой в воздухе - это бой насмерть», - говорит Слава Александровна. - Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диаконица... Авиаконструктор Н.Н.Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему самолеты. Однажды самолет разбился - Николая Николаевича об этом полёте не предупредили, и он очень горевал: «Ну что же я не освятил!»

Генералиссимус Советского Союза И. В. Сталин.

Фото Н. С. Власика.

Маршал А.М.Василевский (1895-1977гг.) до революции закончил духовную семинарию. В 1919 году был призван в Красную Армию. Его отец, протоиерей Михаил, служил под Кинешмой. В 30-е годы батюшка был выслан на север.

В воспоминаниях маршала Василевского рассказывается:

«Зимой 1940 года после одного довольно затянувшегося заседания Политбюро ЦК ВКП(б) И.В.Сталин пригласил всех его участников отобедать у него на квартире, находившейся этажом ниже его кабинета в Кремле... Один из очередных тостов И.В.Сталин предложил за мое здоровье, и вслед за этим он задал мне неожиданный вопрос: почему по окончании семинарии я «не пошел в попы»? Я, несколько смутившись, ответил, что ни я, ни отец не имели такого желания, что ни один из его четырех сыновей не стал священником. На что Сталин, улыбаясь в усы, заметил:

Так, так. Вы не имели такого желания. Понятно. А вот мы с Микояном хотели пойти в попы, но нас почему-то не взяли. Почему, не поймем до сих пор.»

Один из многолетних руководителей СССР, Анастас Иванович Микоян (1895-1978гг.), как и Сталин, закончил духовную семинарию в Тифлисе, перед революцией начинал учебу в духовной академии в Эчмиадзине.

Василевский вспоминал:

«Беседа на этом не закончилась.

Скажите, пожалуйста, - продолжал он, - почему вы, да и ваши братья, совершенно не помогаете материально отцу? Насколько мне известно, один ваш брат - врач, другой - агроном, третий - командир, летчик и обеспеченный человек. Я думаю, что все вы могли бы помогать родителям, тогда бы старик не сейчас, а давным-давно бросил бы свою церковь. Она была нужна ему, чтобы как-то существовать.

Сталин сказал, чтобы я немедленно установил с родителями связь, оказывал бы им систематическую материальную помощь и сообщил бы об этом разрешении в парторганизацию Генштаба».

«- А вы, между прочим, долго со мной не расплатитесь! - Он подошел к сейфу и достал пачку квитанций почтовых переводов.

Оказывается, Сталин регулярно посылал деньги отцу Василевского, а старик думал, что это от сына.

Я не знал, что и сказать, - признался Василевский.» (Сталин и Церковь. Сост. П.Победоносцев. М., 2012, с.11).

Слава Александровна Шапошникова приводила со слов Василевского еще и такие слова Сталина о его отце:

Он служит до сих пор, а ему под восемьдесят. А вы знаете, как трудно старику стоять на ногах всю службу?

«Надо сказать, - читаем в воспоминаниях Василевского, - что через несколько лет Сталин почему-то вновь вспомнил о моих стариках, спросив, где и как они живут. Я ответил, что мать умерла, а 80-летний отец живет в Кинешме у старшей дочери, бывшей учительницы, потерявшей во время Великой Отечественной войны мужа и сына.

А почему бы вам не взять отца, а может быть и сестру к себе? Наверное, им здесь было бы не хуже, - посоветовал Сталин.» (А.М.Василевский. Дело всей жизни. Кн. I. М., 1988. С. 104-105).

Как рассказывала Слава Александровна, Сталин дал тогда свой вагон, и отец Михаил с почетом прибыл в сталинском вагоне.

А.М.Василевский говорил ей, что его отец молился за Сталина до последнего момента своей жизни.

Когда Александр Михайлович скончался, его сын попросил Славу Александровну организовать заочное отпевание, и воина Александра отпел протоиерей Василий Жеребцов в церкви на Пятницком кладбище в Москве.

Маршал СССР А. М. Василевский с отцом.

Мария Александровна Шапошникова (она говорила про власть «они») рассказывала, что в начале войны Сталин спросил ее мужа:

Борис Михайлович, вы умный человек, скажите, почему мы отступаем?

Шапошников ответил:

Потому что весь комсостав, оставшийся в живых, сидит.

Мы сидели с Борисом Михайловичем, - рассказывала Мария Александровна, - и всю ночь вспоминали заключенных командиров. Этот список Борис Михайлович подал Сталину.

Но освобождать командиров стали еще до войны. Одним из первых к ним в особняк на улицу Воровского (ныне - Поварская) с выбитыми зубами, с вывернутыми руками пришел К.К.Рокоссовский.

И Рокоссовский, и Жуков тоже были верующими.

Году в 1972-м С.А.Шапошникова ездила в Киев. В одном из храмов после литургии старенький священник сказал:

- А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.

- Какого военачальника Георгия? - спросила она.

- Жукова, - ответил он.

- Почему?

И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Георгий Константинович велел открыть Софийский собор, собрать священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.

Жуков, видимо, как никто другой знал, что чисто военными силами мы бы не победили.

Маршал СССР Б.М.Шапошников.

Борис Михайлович Шапошников не дожил полтора месяца до Победы. Есть кадры кинохроники в документальном фильме о легендарном маршале, запечатлевшие его похороны на Красной площади. Сталин первым несет носилки с урной. Слава Александровна помнит, что нес их при этом и Игорь Борисович, с которым Сталин тогда познакомился. В этих кадрах во время прощания на глазах у Верховного - слезы.

Игорь Борисович учился в той самой Академии Генерального штаба, начальником которой во время войны был его отец - вместе с Василием Иосифовичем Сталиным.

Василий там ни с кем не общался, только с Игорем Борисовичем, на занятиях всегда садился к нему. Игорю, в отличие от других, ничего от него не надо было, - вспоминала С.А.Шапошникова. - Игорь Борисович о Василии хорошо отзывался, как о приятном в общении человеке, совершенно не зазнавшемся. Василий был очень хорошим летчиком, смелым, летал как ас, всегда страховал молодых летчиков, летчики его очень любили. Начальство приказывало его беречь, а он сам, если слышал по рации, что в воздухе кому-то грозит опасность, всё бросал и летел на помощь, рисковал. Когда Сталин умер, Василий пришел и сказал Игорю: «Отца убили». И больше он не появился в Академии.

Слава Александровна рассказывала, как однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа. Это было большое семейное событие, Игорь Борисович до этого долго не причащался. А после этого причащался регулярно.

Батюшка спросил в тот день:

У вас есть церковный календарь?

Раскрыл, сказал:

Сегодня - Ченстоховская икона Божией Матери.

Слава Александровна говорит:

Так ее же спас Борис Михайлович!

После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М.Шапошников служил в Ченстохове. Неожиданно к ним обратился городской глава:

Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.

Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.

Б.М.Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.

Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:

Она - покровительница вашей семьи.

Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:

Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.

И. Б. Шапошников.

Игорь Борисович, красавец, офицер, маршальский сын, долго не женился. Мария Александровна сокрушалась об этом, она безуспешно искала ему невесту, но он был непреклонен. И вот однажды он увидел в фойе театра, после третьего звонка, в полумраке незнакомку, Славу Александровну, и сказал матери:

А вот на ней я бы женился.

Мать его подошла к ним, она была с подругой-балериной, и попросила ее:

Познакомьте меня с вашей спутницей.

А когда та их познакомила, сказала Славе Александровне:

Приглашаю вас к нам на суаре.

Так она вошла в их дом.

Тогда же, в 1955 году, Слава Александровна пришла ко Клименту Ефремовичу Ворошилову (1881-1969), в то время - Председателю Президиума Верховного Совета СССР, просить о реабилитации отца. Он ей сказал:

Я вашего отца помню по Западному фронту.

Она усомнилась про себя. А он:

Вы на него похожи.

Слава Александровна расплакалась.

Про мужа он спросил:

А вы знаете, что он любит выпить? Послушайте меня. Если вы его любите и вы сильная, то он это бросит. А если вы его не любите и не сильная, он сопьется.

Мать ей говорила: «Не хочешь ребенка урода - не смей с ним спать, если придет пьяным».

И после первого такого случая Мария Александровна спросила ее:

Почему мой сын спит сегодня в гостиной?

Потому что он напился.

Она задумалась.

Да, может быть, вы правы. Но я такого себе не позволяла.

Всё это дошло до подруг Марии Александровны - что ее невестка устраивает мужу на эту тему скандалы.

Мария Александровна часто ходила в консерваторию, приучила и Славу Александровну к хорошей музыке. И однажды, когда они с ней там были, подошли две подруги Марии Александровны и спросили со вздохом:

Ну, как ваша невестка?

И тут Мария Александровна с такой силой (она, по словам Славы Александровны, была очень сильной женщиной) говорит:

Да! У меня плохая невестка. Но у моего сына очень хорошая жена.

Игорь Борисович говорил ей:

Я прощаю тебе твой зверский характер, потому что у тебя одна благородная цель: ты борешься с моим пьянством.

Когда он бросил пить, я обалдела: а что же я теперь буду в жизни делать?..

После его смерти я нашла у него акафист святому мученику Вонифатию - он был у него весь зачитан до дыр.

Сталин давал маршалам дачные участки по три гектара. Мы хотели просить правительство, чтобы нам оставили наш участок, который был выделен Борису Михайловичу. Маршал М.В.Захаров нам помог. «Напишите, - говорит, - письмо. Когда министр обороны будет в отпуске, а я - за него, я подпишу».

Я говорю:

Мария Александровна не хочет это подписывать.

Ты что, дурочка?

Я поняла - и подписала за нее.

Матвей Васильевич отдал это письмо А.Н.Косыгину. Алексей Николаевич прочитал и говорит:

Обязательно. И поскорей.

Ольга Семеновна Тимошенко, дочь маршала, рассказывала, как она была на Пасху у Косыгина (она дружила с его дочерью), и у них на столе стояли высокие куличи, пасха. Алексей Николаевич говорил:

Сегодня Христос воскрес.

Шапошниковы были безсребренниками. Я не была такой... Это они меня испортили, - смеется Слава Александровна, - стала всё раздавать.

Я счастлива, что Господь свёл меня с Игорем Борисовичем.

И. С. Глазунов.

Портрет И. Б. Шапошникова.

Протоиерей Иоанн Мешалкин (1885-1977) говорил:

Соловки мы заслужили. Потом Сталин выпустил нас и сказал: «Попы, служите, вы нужны народу». А мы взялись за старое.

Сталинград был освобождён зимой 1943 года. А весной туда отправилась на пароходе съемочная группа «Мосфильма» снимать о Сталинградской битве художественный фильм «Дни и ночи». Фильм снимал режиссер А.Б.Столпер по сценарию К.М.Симонова, монтажёром была моя мама. Нас, детей, тоже взяли в группу, потому что там кормили хорошо. В Сталинграде были сплошные развалины: ни улиц, ни дорог, ни тропинок. В этих развалинах нам приходилось жить. Единственными уцелевшими зданиями был универмаг, серого камня, где размещался Паулюс, и дом, на котором черной краской было написано: «Иван Павлов». Это был большой жилой дом из светлого камня, кажется трехэтажный, и мы, дети, каждый день, пробираясь через глыбы, прибегали и смотрели на него, не могли пройти мимо. Это было чудо. Мы ходили к этому дому, как к какому-то храму, молились перед ним, как умели...

А потом, много лет спустя, мы с Машей поехали в Троице-Сергиеву Лавру и встали в очередь к одному монаху. К нам подошла какая-то женщина и сказала:

Нашли, к кому стоять.

Отвела нас на задний двор и, указав на стоявшего неподалеку монаха, который весело с кем-то разговаривал, сказала:

Это Иван Павлов.

И провела нас к нему через проходную.

Монах спросил:

Вы ко мне?

И отвел нас в свою посылочную, где были собраны посылки, которые ему присылали со всего Советского Союза, угостил нас черной икрой.

Когда я вернулась домой и сказала Игорю, что познакомилась с Иваном Павловым, он даже не стал ждать казенную машину, сел в свою, и мы поехали обратно в Лавру.

С тех пор мы были очень дружны с этим самым монахом.

Он подарил Игорю вот эту свою фотографию.

На ее обороте он написал: «На молитвенную память Глубокочтимому дорогому Игорю Борисовичу от нед<остойного> а.К. 11/IV-89 г.»

И всегда говорил, как и отец Таврион, слово в слово: «Какая у него душа!» Они мне его открыли...

Часто мы с Машей спрашивали:

Это вы тот самый Иван?

На что он отвечал:

Я - монах Кирилл.

Россия кончилась. К власти пришли предатели.

А что, коммунисты лучше? - спросила она.

Коммунисты держали страну. Была держава, - он сжал кулак. -Сталин держал державу. А теперь всё растащат.

Сталина он считал царем.

Сын мещанина 1 из семьи, едва сводившей концы с концами, Борис Шапошников имел единственный шанс получить бесплатное образование и воспользовался им. Поступил в военное училище 2 , по службе продвигался без протекции, собственным упорным трудом. Но изначально было ясно: в гвардию по происхождению не допустят 3 . Он и служил после выпуска в далеком Туркестане.

"Черной костью" именовали в русской армии выходцев из непривилегированных сословий. Их отношения с "белой костью", представителями родовой аристократии, были далеко не безоблачны. Возможно, и это сыграло свою роль в "красном" выборе Бориса Шапошникова...

"Черная кость"

Через много лет в своих мемуарах маршал будет с раздражением отзываться об аристократах, о протекции в старой армии, утверждать, что в академии он даже не здоровался со своим гвардейским однокашником, будущим "черным бароном" Петром Врангелем 4 ...

Шапошников вряд ли лукавил. Но на его не слишком задавшуюся карьеру повлияла "штабная" специализация. Будущий маршал был, несомненно, книжным человеком. "Два часа ежедневно по вечерам я посвящал чтению новых книг по тактике" 5 , - вспоминал он о своей службе в Ташкенте, где офицеры спивались или отводили душу за карточной игрой. Неудивительно, что уже в Первую мировую ему прочили большое будущее. Интеллект, способности, даже некоторое внешнее сходство с легендарным генералом Михаилом Дмитриевичем Скобелевым, поскольку в ту пору Шапошников носил усы 6 ...

Тем не менее молодой офицер, проявивший мужество на фронте, контуженный в бою, не удостоился георгиевских наград. Впоследствии с нескрываемым чувством обиды Шапошников вспоминал, что начальство не стремилось награждать или повышать штабистов 7 . Сам Шапошников к октябрю 1917 года был еще полковником, а аристократ Врангель уже получил генеральский чин.

Шапошников не оставил свидетельств о своем первоначальном восприятии революции. Мы можем только предполагать, что ревностный службист вряд ли радовался развалу армии. Но зато вполне очевидно, что он пользовался популярностью у солдат. Избежал распространенного в те дни солдатского самосуда, в декабре 1917 года был избран съездом делегатов солдатских комитетов на должность начальника Кавказской гренадерской дивизии. Иными словами, не оказался жертвой революции. И все-таки, видимо, колебался...

Письмо бывшему генералу

Когда старая армия была большевиками демобилизована, офицерам пришлось искать новые места службы. Шапошников в апреле 1918 года устроился секретарем народного суда в Казани...

Да, необходимо было позаботиться о семье в связи с грядущим пополнением (сын Игорь, впоследствии генерал-лейтенант Советской армии, родился у Шапошниковых в декабре 1918-го). Но 35-летний офицер, отдавший армии 17 лет, очень быстро понял, что такое провести остаток жизни в бумажной суете. Не проработав в суде и месяца, Шапошников пишет письмо бывшему генералу Н.В. Пневскому, незадолго до того возглавившему штаб Приволжского военного округа: "Я живо интересуюсь вопросом о создании новой армии и, как специалист, желал бы принести посильную помощь в этом серьезном деле..." 8 .

В этом письме вы не найдете ни слова о политике, большевиках, Брестском мире. Только служба, привычная с юности. Плюс просьба учесть дореволюционный стаж. И пожелание - служить недалеко от дома.

Задумывался ли Шапошников, к кому идет на службу? Как к его выбору отнесутся прежние товарищи? Наверняка. Знал ли он, что на Дону, Кубани, Южном Урале уже идут бои, которые вскоре разрастутся в ожесточенную Гражданскую войну? Слышал ли он, выходец из глубоко религиозной семьи, о враждебном отношении новой власти к церкви?

Не мог не знать. И, конечно, его решение вызвало резкий отклик у многих вчерашних товарищей по оружию.

Отповедь Тухачевского

Известно высказывание, приписываемое маршалу М.Н. Тухачевскому: "Возьмем уважаемого Бориса Михайловича Шапошникова с его "светлой головой и кристальной душой". Каким образом он сумел, будучи полковником Генерального штаба и перейдя на службу к красным, соблюсти невинность? Не знаешь? А я-то знаю. И потому не уважаю его. Так вот эта "кристальная душа", встречаясь, после своего перехода к большевикам, со своими старыми сослуживцами и с некоторыми генералами из чужого лагеря, давала им понять, что она-де "вовсе не сочувствует "красной сволочи", а ведет подготовку внутреннего переворота. А те доверительно сообщали это другим и говорили: "Идите к Шапошникову - это один из порядочнейших офицеров". Потом он из этого положения выкрутился лисой - "видите, власть теперь так окрепла, что мы уж ничего поделать не можем, приходится вопреки своим убеждениям служить ей". А у него никаких "убеждений" не было и нет. Служить он может кому угодно, лишь бы у него было положение и та же любимая работа. Работник он отличный, знания и военный талант у него есть. Но в главнокомандующие он не годится - он кабинетный Наполеон" 9 .

Эти слова приводит близкая знакомая Тухачевского, писавшая под псевдонимом Лидия Норд. Конечно, Тухачевский едва ли симпатизировал Шапошникову, они расходились по многим вопросам. Не исключено, что резкое свидетельство - не более чем плод неприязни в интерпретации не особенно дальновидной мемуаристки. Тем не менее упомянуть о нем необходимо хотя бы потому, что оно куда больше характеризует будущего маршала Тухачевского, нежели Шапошникова, который "в Наполеоны" никогда не стремился.

Мог ли всегда осторожный Шапошников вести двойную игру? Такое случалось. Сухие цифры свидетельствуют, что в Гражданскую войну из Красной армии дезертировала треть генштабистов, а несколько десятков тайно работали на белых 10 . Однако большинство "бывших" служили честно, именно с их помощью большевики смогли выстроить регулярную Красную армию. Среди них и Шапошников, который с головой окунулся в любимое дело. Сослуживец вспоминал, что в Гражданскую войну Борис Михайлович работал по 17 и более часов в сутки, уезжая домой порой в 4 часа утра, "а через 4-5 часов, после "завтрака" из кусочка хлеба с напитком, он уже снова в служебном кабинете" 11 .

Тут явно не до шпионажа.

Самоцензура "Мозга армии"

Все имеет свою цену. В том числе и выбор, сделанный Шапошниковым весной 1918 года. Платить по счетам пришлось всю последующую жизнь.

В советское время Шапошников находился под плотным агентурным наблюдением органов ОГПУ-НКВД. Скрытность, замкнутость и осторожность стали его постоянными спутниками в 20-30-е годы. Советский период принес ему высочайший авторитет в армии и заслуженную славу выдающегося военного ученого. Но даже в научных трудах приходилось прибегать к самоцензуре. Так, написанный Шапошниковым в 1927-1929 гг. трехтомный "Мозг армии" посвящен детальному изучению работы австро-венгерского Генерального штаба, что было намного безопаснее изучения российского или германского Генштаба (в то время РККА активно сотрудничала с рейхсвером).

В 1930-м Шапошникова приняли в партию, а уже на следующий год последовала опала. Автора "Мозга армии" отправили в Самару на должность командующего войсками Приволжского военного округа. А в марте 1931 г. следователи добились признаний арестованного по так называемому делу "Весна" С.Г. Сакварелидзе-Бежанова, который сообщил на допросе (как бы абсурдно сегодня такой разговор ни воспринимался): "Я спросил у Шапошникова, не слышал ли он чего-либо обо мне у Пугачева 12 , как об участнике к[онтр]р[еволюционной] организации, Шапошников ответил, что ему это известно и что, вероятно, я знаю через Пугачева и о его участии в организации" 13 . 13 марта 1931 г. была проведена очная ставка Шапошникова, Пугачева и Бежанова, на которой присутствовали И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов и Г.К. Орджоникидзе 14 . Бежанова изобличили в клевете, а через два с половиной месяца он был расстрелян.

Тем не менее в апреле 1932 г. Бориса Михайловича вернули в Москву, где он возглавил Военную академию им. М.В. Фрунзе. Первая волна репрессий в армии обошла его стороной. Но надвигалась вторая.

Подпись под протоколом

Порядочному человеку, вдобавок глубоко верующему, было непросто принять правила игры, установленные в 1930е годы советским руководством. Мы можем только предполагать, через какие нравственные испытания пришлось пройти Шапошникову, чья дореволюционная биография уже сама по себе была компрометирующим фактором. Возможные риски Шапошников отлично представлял, старался проявлять осторожность, во всем поддерживать Сталина и наркома К.Е. Ворошилова. Но остаться в стороне от генеральной линии партии, обнаружившей "военно-фашистский заговор", конечно, не мог.

Когда в 1937 году по инициативе Сталина было образовано Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР по делу группы Тухачевского, туда вошел и свежеиспеченный начальник Генштаба РККА командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников. Именно он, с репутацией высокообразованного и порядочного человека, должен был символизировать беспристрастность суда. На процессе 11 июня 1937 г. Шапошников испытывал явные угрызения совести от разворачивавшегося спектакля. Говорил о собственных упущениях и политической близорукости; несмотря на провокационные выкрики с мест, вел себя достойно, за весь день не задал подсудимым ни одного вопроса 15 .

Но режим ломал людей не только на скамье подсудимых. Накануне процесса, 10 июня, следователем А.А. Авсеевичем по указанию наркома внутренних дел Н.И. Ежова были заготовлены признательные показания одного из обвиняемых, бывшего комкора В.М. Примакова, о принадлежности Шапошникова и других к военному заговору 16 . Документ находился у председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В.В. Ульриха, председательствовавшего на процессе. Если бы кто-то из судей попытался сорвать представление, он тут же оказался бы на одной скамье с подсудимыми.

Ценой отказа стать соучастником преступления была жизнь, и Шапошников в числе других подписал смертный приговор своим недавним товарищам. Из подписавших только он и С.М. Буденный пережили "Большой террор". До сих пор нет однозначного ответа, почему именно Шапошникову Сталин решил сохранить жизнь.

Школа Шапошникова

Один за другим навсегда исчезали прежние сослуживцы Шапошникова, друзья и враги, твердокаменные большевики и беспартийные, бывшие белогвардейцы и те, кто не помышлял о службе врагам Советской власти. Под смертным приговором нескольким из них стояла подпись Шапошникова. Нет ничего удивительного в глубоком внутреннем надломе будущего маршала. Латвийский посланник в СССР сообщал в Ригу в августе 1937-го: "Очень характерным является поведение начальника штаба армии Шапошникова. Выполняя распоряжение, он является в миссию, но на протяжении часов может простоять в каком-то темном уголке и не включиться ни в один разговор" 17 .

Эту затаенную боль Борис Михайлович унес с собой. А в историю он вошел как один из творцов Победы. Шапошников занимал посты начальника Генштаба, заместителя наркома обороны, был членом Ставки, разработал план общего наступления Красной армии зимой 1941/1942 г. 18 Уже в годы войны стали говорить о "школе Шапошникова", основанной на высокой культуре штабной службы. Среди представителей этой школы выдающиеся, известные всему миру военачальники...

Борис Михайлович Шапошников ушел из жизни за 44 дня до Победы, которую приближал, как мог. Москва прощалась с ним 24 артиллерийскими залпами 124 орудий. Прах маршала покоится в Кремлевской стене.

У бывшего царского офицера было еще одно слабое место: он не расставался со старинной семейной ладанкой и фамильным крестом работы Фаберже. Недруги Шапошникова были не прочь разыграть религиозную карту. Поддержал его, согласно семейному преданию, Сталин, однажды спросивший после доклада: "Ну что, Борис Михайлович, будем молиться за Родину?"

1. РГВИА. Ф. 409. Оп. П/с. П/с 326-260. Л. 275.
2. Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные труды. М., 1982. С. 49, 53.
3.Там же. С. 76, 81-82.
4. Там же. С. 69, 134, 156, 159, 195.
5. Там же. С. 169.
6. Дрейер В.Н., фон. На закате империи. Мадрид, 1965. С. 139.
7. Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные труды. С. 195.
8. Военно-исторический журнал. 1967. N 6. С. 79.
9. Норд Л. Маршал М.Н. Тухачевский. Париж, б.г. С. 51-52.
10. Ганин А.В. Повседневная жизнь генштабистов при Ленине и Троцком. М., 2016. С. 220.
11. РГВА. Ф. 39352. Оп. 1. Д. 11. Л. 42.
12. Речь идет о видном советском военном деятеле С.А. Пугачеве.
13. Ведомственный архив Службы безопасности Украины. Ф. 6. Д. 67093ФП. Т. 39. Л. 145.
14. Реабилитация: как это было. Февраль 1956 - начало 80х годов. Т. 2. М., 2003. С. 732.
15. Подробнее см.: Печенкин А.А. Гибель военной элиты 1937-1938 гг. М., 2011. С. 98-111.
16. Там же. С. 99.
17. Миссия в Москве. Донесения латвийских дипломатов из СССР, 1935-1937 гг.: Док. и мат. М., 2016. С. 296.
18. Исаев А. Краткий курс истории ВОВ: Наступление маршала Шапошникова. М., 2005. С. 6-7.

2 октября – 130 лет со дня рождения (1882 – 1945) маршала Б.М.Шапошникова.

Среди духовных чад известного пастыря иерея Николая Булгакова была невестка знаменитого военачальника Слава (в крещении Фотиния) Александровна. Именно она и поведала отцу Николаю о сокровенных сторонах жизни маршала и других известных людей. Об этом священник рассказал в книге своих воспоминаний, фрагменты которых мы сегодня публикуем.

Невестка знаменитого Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава Александровна рассказала мне, что году в 1972-м, когда она ездила в Киев, в одном из храмов после литургии старенький священник сказал:

– А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.

– Какого военачальника Георгия? – спросила она.

– Жукова, - ответил он.

– Почему?

И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Жуков велел открыть Софийский собор, призвать всех священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.

Георгий Константинович, видимо, как никто другой, знал, что чисто военными силами мы бы не победили.

Однажды Слава Александровна спросила маршала A.M. Василевского, ученика и преемника маршала Шапошникова на посту начальника Генерального штаба нашей армии:

– А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству, а не как всех, например, «товарищ Молотов?»

Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал.

– Откуда знал? – спрашиваю ее.

– Ему доложили.

– А они как узнали?

– Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него (Шапошникова - Примеч. ред.) были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки.… И адъютанты, наверно, заметили, донесли.

В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост (может быть, «Всех скорбящих радость»), из красного камня, и две святителя Николая – финифтевая и деревянная, и 90-й псалом «Живый в помощи Вышняго ». Нательный крест всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.

С.А. Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.

– Вот на этом столике, – говорит она, – лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба...

Сам Борис Михайлович Шапошников во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:

– Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!

О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал его сына Игоря Борисовича.

Она вспоминала, как с другими военными они и в советское время собирались на Пасху. Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:

– Я ни разу не сел в самолет не перекрестившись.

В уставе русских летчиков царской армии было: «Бой в воздухе – это бой насмерть» – говорит Слава Александровна. – Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диакониса... Авиаконструктор Николай Николаевич Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему все самолеты. Однажды был неудачный полет – Николая Николаевича перед этим не предупредили, и он очень жалел, что не успел освятить тот самолет: «Ну что же я не освятил!»

В истории двух наших народов есть еще одна важная страница. Об этом также рассказала мне С.А. Шапошникова.

Однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа, Игоря Борисовича. Это было большое семейное событие, тот до это­го долго не причащался. А после этого причащался регулярно.

Батюшка спросил в тот день:

– У вас есть церковный календарь?

Раскрыл, сказал:

– Сегодня – Ченстоховская икона Божией Матери.

Слава Александровна говорит:

– Так ее же спас Борис Михайлович!

После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М. Шапошников служил в Ченстохове . Неожиданно к ним обратился городской глава:

– Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.

Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.

Б.М. Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.

Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:

– Она – покровительница вашей семьи.

Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:

– Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.

Подготовил В. НИКОЛАЕВ.

Б №39(658)2012

Так было и тогда, когда святые князья страстотерпцы Борис и Глеб решили помочь святому благоверному князю Александру Невскому, тогда еще ратоборствовавшему на земле. А потом и Александр Невский с Небес вместе с ними помогал святому благоверному князю Димитрию Донскому на Куликовом поле - вместе с преподобным Сергием… А уж столько русских святых на небе, сколько сегодня, и не было никогда еще в русской истории! Да разве молитву любого из них не примет Господь за его и наше земное Отечество? И если наши робкие молитвы усилят молитвы всех святых, в земле Российской просиявших, - разве это так мало? Разве это не может преложить на милость суд Божий об Отечестве нашем - как это и было ровно 400 лет назад? Как все эти века, до сего дня…

Нет, нет у нас причин колебаться, сомневаться: примут ли наши тихие молитвы, не примут ли Господь, Матерь Божия, все святые… Что я могу…

И, тем более, нет нам дороги унывать. Нет на это нынче времени! Нет времени на сомнения, на колебания. Есть еще, слава Богу, время на молитву! Лучшим ничем нам это время не наполнить.

А еще есть пост!

Сей род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17, 21), - открыл нам наш Спаситель.

Непобедимое оружие - молитва и пост, - говорит нам Святая Церковь.

Более двадцати лет назад наше единое великое государство распалось. Сбылась мечта всех его врагов.

Вскоре, 17 января 1992 года, в Москве проходило памятное Всесоюзное офицерское собрание, которое весь день транслировалось по телевидению. Армия тогда, можно сказать, криком кричала о том, что после развала Советского Союза ее режут по живому. От Церкви на этом собрании выступал митрополит Кирилл, нынешний Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Его низкий голос прекрасно звучал в той аудитории. Он, что называется, по полочкам всё разложил для военных людей. Один из них потом сказал:

- Нам бы такого замполита!

Через день после этого, на Богоявление Господне, мы собрались в Троице-Сергиевой Лавре, в келье отца Моисея (Боголюбова). Он сказал:

- Надо помогать армии!

И написали статью о необходимости восстановить традиционное единство Церкви и Армии. Через несколько дней она была напечатана в «Русском Вестнике». Название ей дал отец Моисей: «На острие меча». Главная его мысль была: «Если Церковь соединится с Армией, Россия будет непобедима».

Таков был суворовский военный опыт, суворовский завет: «Молись Богу - от Него победа!»

В тот же год, 9 сентября, в Военной Академии Генерального штаба состоялась первая встреча духовенства с офицерами и генералами Академии, на которой было принято совместное обращение ее участников к Патриарху Алексию II и министру обороны с призывом восстановить вековое традиционное единение Церкви и Армии…

Господь сподобил меня служить в Советской Армии солдатом в 1975-76 годах - время было совершенно мирное, служба шла в Армении, в тогдашнем Ленинакане (до этого - Александрополе, ныне - Гюмри), в старинной «Большой крепости», заложенной Императором Николаем I вместе с церковью, посвященной святой мученице Александре, небесной покровительнице Императрицы (потому и город был тогда так назван). И только теперь узнал: в 1918 году турки-оккупанты сожгли в этой церкви батюшку отца Матфея с православным народом. Недавно церковь была вновь освящена - там и ныне служат наши ребята.

Тогда мы и не знали, проходя посреди крепости много раз в день мимо этой церкви, полуразрушенной, слегка прикрытой плакатами с орденами комсомола, стоя перед ней на плацу, сколько у нас, советских солдат, было небесных покровителей, которые вели нас к Богу, к молитве - и привели.

Помню вывод, который сделал из той службы: то, что мы, служившие в мирное время, даже и представить себе не можем, что такое значит - служить на войне.

Невестка знаменитого Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, супруга его сына генерал-лейтенанта Игоря Борисовича, Слава (в крещении Фотиния) Александровна рассказала мне, что году в 1972-м, когда она ездила в Киев, в одном из храмов после литургии старенький священник сказал:

- А теперь помолимся о здравии военачальника Георгия.

- Какого военачальника Георгия? - спросила она.

- Жукова, - ответил он.

- Почему?

И батюшка рассказал ей, как в 1943 году, когда был освобожден Киев, Жуков велел открыть Софийский собор, призвать всех священников, которые были в городе, и отслужить благодарственный молебен. И весь этот молебен простоял на коленях.

Георгий Константинович, видимо, как никто другой знал, что чисто военными силами мы бы не победили.

Однажды С.А. Шапошникова спросила маршала А.М. Василевского, ученика и преемника Бориса Михайловича на посту начальника Генерального штаба нашей армии: «А почему Сталин его одного называл по имени-отчеству?» - «Потому что он его уважал, - ответил Александр Михайлович. - Потому что тот не скрывал свою веру. Все знали, что он носит ладанку. И Сталин знал».

- Откуда знал? - спрашиваю ее.

- Ему доложили.

- А они как узнали?

- Я у маршала Василевского спрашивала, как они узнали. Он говорит: «Да у него были плохие легкие, ему было жарко, он снимал китель, менял рубашки, и адъютанты, наверно, заметили, донесли…»

В этой ладанке, которую он носил всю жизнь, были: казацкий нательный крест, серебряный, черный, довольно большой, благословение дедушки; три старинных иконки: Божией Матери в рост, может быть «Всех скорбящих радость», из красного камня, и две святителя Николая: финифтевая и деревянная; и 90-й псалом Живый в помощи вышняго…

- В каком же году Сталин узнал?

- Как мы с Александром Михайловичем думали, он узнал об этом еще до войны. Борис Михайлович еще раньше был начальником Генштаба, потом был перерыв, во время финской войны… Перед этим он сказал Сталину: «Война будет серьезная. Это надолго. Я с Маннергеймом служил, это гений обороны». А другие командующие говорили, что это будет быстро, чуть ли не неделя.

Сталин сказал:

- Серьезная? Борис Михайлович, если вы так считаете, вам нужно отдохнуть. Поезжайте в Кисловодск.

И без него шла война. Он, конечно, не просто отдыхал там, он переживал все это…

Отец Бориса Михайловича был из донских казаков. А его мать, урожденная графиня Ледомская, - из высланных за Урал после восстания поляков.

Он сидел лишь однажды под домашним арестом. И вышел чудом. Его ум спас его, Господь вразумил. Его вызвали на Политбюро, и Сталин сказал ему, показывая на некую личность: «Вот этому человеку вы в своем кабинете вынули из сейфа и передали секретные документы». - Борис Михайлович, обратясь к личности, сказал: «Голубчик, опишите мой кабинет, скажите, где стоит мой сейф». А тот молчит. Сталин говорит этой личности: «Вон!» Так кончился домашний арест Бориса Михайловича, который, как говорила Мария Александровна, на него очень подействовал. Тогда же он сжег свои воспоминания, которые относились к советскому времени.

Нательный крест, - говорит Слава Александровна, - всегда носил и маршал Семен Михайлович Буденный. Проезжая мимо храма, останавливал машину, крестился с поклоном.

С.А.Шапошникова сидит на диване, перед ней - маленький круглый столик.

Вот на этом столике, - говорит она, - лежала Библия Бориса Михайловича. Борис Михайлович рассказывал, что они всегда молились: в юнкерском училище, в Академии Генерального штаба… Игорь Борисович был очень верующим. Он читал эту Библию каждый день.

Сам Борис Михайлович Шапошников во время Великой Отечественной войны каждый день молился с земным поклоном:
- Спаси, Господи, мою Родину и русский народ!

Она об этом узнала случайно от мужа. Обычно по утрам он уходил в свой кабинет, а она готовила завтрак. Однажды пошла позвать его, подходит, видит - он стоит лицом к иконам и молится этими словами. Перекрестился, поклонился.

Я увидела, что он был весь в молитве… - вспоминает Слава Александровна. - Мне не дано так молиться за Россию…

Она удивилась: обычно молятся о родных, о близких… Спросила:

Игорь, откуда у тебя такие слова?

Он повернулся к ней и спокойно ответил:

Так молился мой отец.

О том, что Борис Михайлович молился с земным поклоном, я слышал от отца Валериана Кречетова, который исповедовал и причащал Игоря Борисовича.

Недавно мы опять вспоминали Игоря Борисовича, и батюшка сказал:

Он был умница!

В свое время Игорь Борисович предложил нашему руководству идею системы противоракетной обороны с элементами космического базирования, которая потом у американцев стала называться СОИ - стратегическая оборонная инициатива.

Для работы над ПРО он ушел из Генерального штаба с высокой должности, - рассказывает Слава Александровна, - подал рапорт маршалу М.В. Захарову. Тот его не отпускал. Но Игорь Борисович сказал: «Матвей Васильевич, у меня есть идея, я хочу высказаться». И стал заниматься этими исследованиями.

Он работал днем и ночью один в кабинете, треть которого занимала японская вычислительная машина. Ему не давали полностью материалы, считали, что это работа бесперспективная, что это неосуществимо, потому что слишком дорого. Пока, наконец, в 1983 году американцы не объявили про СОИ.

Однажды во время той работы Игорь Борисович заметил стоявший неподалеку какой-то «Фольксваген» с темными окнами, доложил об этом особистам. Те сказали ему, что американцы у него всё считывают. Приняли меры: приехали две наши машины, окружили ту с двух сторон и всю информацию в ней сожгли.

Он не считал, что американцы обязательно выкрали его идею. Он говорил: «Разум развивается параллельно».

Действительно, мы знаем из истории открытий немало таких примеров. Может, Господь, одаривая своими идеями ученых и изобретателей, делает это так, чтобы они не зазнавались?

Его вызвали тогда в ЦК партии и сказали: «Игорь Борисович, придумайте что-нибудь еще». Он ответил: «Такая идея приходит раз в жизни. Придумать я ничего не могу. Я могу усовершенствовать то, что есть».

Тогда ему дали институт.

Слава Александровна говорила мужу:

Я живу с тобой, как американский шпион: ничего не знаю, чем ты занимаешься… Узнаю только на банкетах, когда тебя награждают.

Она вспоминала, как с другими военными они и в советское время собирались на Пасху… Однажды на такой встрече дважды Герой Советского Союза летчик-бомбардировщик генерал-лейтенант Павел Андреевич Таран (386 боевых вылетов) сказал:

Я ни разу не сел в самолет, не перекрестившись.

В уставе русских летчиков Царской Армии было: «Бой в воздухе - это бой насмерть», - говорит Слава Александровна. - Маршал Тимошенко был верующим. Они поэтому ничего не боялись. У многих из них были жены поповны. У Чуйкова была жена поповна, он тоже был верующим. У Неделина жена была диаконица… Авиаконструктор Николай Николаевич Поликарпов был сыном священника. Звал священников, они приезжали, освящали ему все самолеты. Однажды был неудачный полет - Николая Николаевича перед этим не предупредили, - и он очень жалел, что не успел освятить тот самолет: «Ну что же я не освятил!»

Тайна русской истории не разгадана.

В ней всё неоднозначно, не очевидно, даже парадоксально - по-русски… В этом наша сила, непредсказуемость для врагов. Так Богу угодно…

В 1917 году, прямо в день вынужденного отречения от престола святого Царя-мученика Николая, в Коломенском неожиданно явилась Державная икона Пречистой с Богомладенцем, где Матерь Божия изображена как Царица на троне, со скипетром и державой. Начались гонения на Церковь, закрывались храмы, Державная икона исчезла. Но теперь мы знаем, что с 1929 по 1988 годы она находилась на Красной площади - в Историческом музее. Чего только ни носили мимо него в это время, чем только его ни «украшали», но главной оставалась невидимая для внешнего взора Небесная Царица Русской земли.

Император Александр I, помазанный на Царство в 1801 году, впервые прочитал Евангелие в 1812 году. А генеральный секретарь ЦК ВКП(б) учился в духовном училище, потом в семинарии, не только прекрасно знал Евангелие, но даже и в советское время цитировал Библию, часто говорил, по воспоминаниям современников, в том числе Главного маршала авиации А.Е. Голованова: «Ну, с Богом», «дай Бог», «помоги, Господь!»

Верховный, надо думать, лучше всех знал, Кто помогал нам побеждать.

Русская история учит нас, что революция - это ложь и горе. Это узаконенное беззаконие, это право на бесправие.

Революция - это грех. Это ропот на Бога, это богоборчество, это служение нечистой силе - недаром все революции на деле оборачиваются кровью.

Революция страшна тем, что дает полную внешнюю свободу человеку, отменяет все правила, законы, обычаи: «именем революции». Человек ведь хочет не только хорошего, он использует свободу не только для добра - хотя именно это громогласно возвещает революция. Нет, человек - грешный, и эту свободу он использует и для греха, для зла, и даже в первую очередь - отвергая Божественный закон. Вот почему от революции в результате всегда больше зла, чем добра, и она наконец захлебывается во зле, и люди гибнут, тонут в море насилия и лжи, в том числе пытающейся оправдать революцию.

Эта ложь, эта кровавая суть революции проявилась отнюдь не в 1937 году. Нет, сразу, с 1917 года, который был отнюдь не справедливее и гуманнее 1937-го. А 1937 год, казни большевиков - это было не «извращение революции», не коварный отход от ее «высоких идеалов», от ее сути -это было, прежде всего, неотвратимое возмездие за «красный террор», начатый двадцать лет назад, ибо, по слову Спасителя, «все взявшие меч мечом погибнут» (Мф. 26, 52).

Для того, чтобы не погибнуть в истории в нынешнее катастрофическое время, русскому народу нужно решительно пересмотреть свое понимание того, «что такое хорошо и что такое плохо» в русской истории ХХ века, и прежде всего отвергнуть «прелести» революции и демократии - и обратиться не к разрушению, а к созиданию. К высокому христианскому идеалу, который только и улучшает жизнь по-настоящему - улучшает людей, к нему стремящихся. К неприемлемости греха во всех его видах. А потому и к настоящим, созидательным, спасительным ценностям самодержавия, праведной государственной власти, основывающейся на служении этим идеалам, с неизбежным ограничением «свобод», ведущих к пороку и разложению общества, с цензурой на грех во всех его проявлениях. К традиционным понятиям нашего народа, который веками воспитывался в монархической православной патриархальной традиции.

Какой будет будущая история России ХХ века, которая будет еще, Бог даст, написана? Хочется надеяться - объективной. Без ретуши и клеветы. Историк не должен быть ни обвинителем, ни адвокатом. Нужно во всем разобраться спокойно, отдать должное всем ее деятелям, не закрывая глаза и на самое черное, но и не умаляя героических усилий каждого. Видеть не столько идеологию, сколько дух, в котором совершались те или иные деяния.

Мы не должны быть ни «сталинистами», ни «антисталинистами» - мы должны быть «правдистами». Нам нужна достоверная картина этого сложнейшего периода русской истории такой, какой она была на самом деле. И не столько личность Сталина нас интересует, сколько суть происходившего как часть Промысла Божия.

Нам нужно, по слову Н.В.Гоголя, не препираться об истине, а углубляться в истину. Он же писал друзьям: «Экзальтации у меня нет. Складываю цифры и сами собой выходят суммы».

Вот и нам нужно «складывать цифры». Не спешить «подбивать итог». Тем более не «подгонять под ответ» факты истории, отбирая те из них, которые нам нравятся, которые подходят под сформировавшиеся у нас, навязанные нам представления, отставляя другие в стороне. Собирать - из самой жизни.

Эта история будет, конечно же, написана с любовью к России. «Нет убедительности в поношениях и там нет истины, где нет любви», - писал А.С. Пушкин в рецензии на «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.

Русофобия есть тяжкий грех, потому что русский народ - это народ, избранный Богом для хранения и возвещения мiру истинной веры, как показали в ХХ веке лютые гонения на Церковь, на народ Божий, воздвигнутые диаволом на Родине, как показала наша эмиграция, воздвигавшая в это время на всех континентах Земли православные храмы.

Россия - Дом Пресвятой Богородицы. Суть русофобии - богоборчество. Безумная, дьявольская затея, орудие которой - ложь, отец которой, по слову Спасителя нашего, - враг рода человеческого.

На днях Патриарх Московский и всея Руси Кирилл побывал в Польше с официальным четырехдневным визитом, в рамках которого совершил ряд богослужений, встретился с православным духовенством и представителями высших властей страны, а также подписал совместное католико-православное воззвание о примирении народов России и Польши.

И как тут не вспомнить о катастрофе самолета Ту-154 с президентом Польши и другими руководителями этой страны, произошедшей 10 апреля 2010 года, в субботу Светлой седмицы, - это было испытание веры польского народа.

В Светлую субботу пасхальной седмицы, когда мы поем: И ненавидящим нас простим вся Воскресением… - этот самолет направлялся из Польши на русскую землю для того, чтобы русских братьев-славян стыдить и унижать за те «преступления», которые нам приписаны символом лжи в истории человечества - Геббельсом.

Так называемые «документы», якобы изобличающие в этом нашу страну, как теперь установлено, - поддельные. К тому же взаимные упреки за прошлые горькие события в истории их стран народы могут предъявлять друг другу до безконечности, в том числе и к Польше Россия. А могут строить свои отношения на основе заповедей Спасителя о любви даже ко врагам, о неосуждении и прощении.

Будет ли, наконец, это трагическое событие воспринято нашими братьями как знак Свыше - который для верующих людей убедительнее любых «документов»? Как призыв к смирению, к покаянию? Как сигнал для поляков о том, как нужно относиться к Катыньскому расстрелу, к России, к Победе, к своей роли в истории? Или оно будет воспринято без всякой веры в то, что в нашей жизни нет ничего вне Промысла Божия, как учат святые отцы? И даже такое суровое событие не принесет ныне духовной пользы польскому народу?

Да, это решают в конечном итоге не наши человеческие представления, не наше мудрование, не крикливые телеобозреватели - всё это, как Господь сказал, отстоит как небо от земли от мыслей Божиих. Всё это решает только Господь. Он, как известно, правду видит, да не скоро скажет. Бог долго терпит, да больно бьет. На всё воля Божия. Это наизусть знает наш православный народ.

В тот же год, 7 сентября, такой же самолет, Ту-154, который летел из Полярного в Москву и который по-человечески как раз не мог не разбиться, поскольку через три с половиной часа полета на высоте более десяти тысяч метров в самолете отказали системы электроснабжения и навигации, сработала сигнализация аварийного остатка топлива. Но воля Божия была ему приземлиться, и он благополучно приземлился на чудом оказавшейся на его пути взлетно-посадочной полосе. На борту находились 72 пассажира и девять членов экипажа. Пилоты рейса Евгений Новосёлов и Андрей Ламанов провели экстренное снижение, пробили облака и визуально стали искать подходящую площадку для посадки. Они смогли совершить ее в недействующем аэропорту села Ижма. Посадку пришлось производить без приборов и на повышенной скорости, поскольку не удалось выпустить закрылки. Сделать это удалось лишь с третьей попытки. Не работало оборудование, позволяющее маневрировать и снижать скорость, отсутствовала связь с землей. Кроме того, полоса была слишком короткой (1,4 километра), и потому лайнер на скорости 100 километров в час выкатился на землю и проехал еще 180 метров по лесополосе. Но все его пассажиры, включая женщину, ждавшую ребенка, остались целыми и невредимыми.

Специалисты утверждали, что такое в истории авиации еще не удавалось никому.

Супруга штурмана рассказывала:

Я всегда перекрещиваю Сережу перед полетом. В тот раз тоже перекрестила. А еще летом Сергей вез как-то Патриарха нашего Кирилла. И тот в благодарность за полет благословил Сережу и подарил ему иконку.

Сергей был счастлив. Ведь иной раз не осмелишься попросить об этом прямо. А тут Патриарх сам вдруг так захотел. Может быть, это благословение и спасло Сережу?

Так Сам Господь сопоставил в один год два этих события.

В истории двух наших народов есть еще одна важная страница. Об этом рассказала мне С.А. Шапошникова.

Однажды отец Валериан приехал и причастил ее мужа, Игоря Борисовича. Это было большое семейное событие, тот до этого долго не причащался. А после этого причащался регулярно.

Батюшка спросил в тот день:

У вас есть церковный календарь?

Раскрыл, сказал:

Сегодня - Ченстоховская икона Божией Матери.

Слава Александровна говорит:

Так ее же спас Борис Михайлович!

После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Б.М. Шапошников служил в Ченстохове. Неожиданно к ним обратился городской глава:

Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона.

Как потом оказалось, ее хотели увезти в Америку и наняли похитителей.

Б.М. Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в разные стороны в погоню. Борису Михайловичу с его воинами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на ее место.

Батюшка Валериан сказал о Ченстоховской иконе:

Она - покровительница вашей семьи.

Когда генерал Войцех Ярузельский учился в нашей Академии Генерального штаба, он представился однажды Игорю Борисовичу Шапошникову, который был тогда одним из руководителей кафедры стратегии, поклонился и сказал:

Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши.