Сухарева лекции по психиатрии. Реферат: Педагогическая деятельность Г.Е. Сухаревой. Вклад в развитие отечественной психиатрии

Биография

Вклад в развитие отечественной психиатрии

Г.Е. Сухарева разработала эволюционно-биологическую концепцию психических заболеваний. Изучила влияние фактора возрастной реактивности на клинические проявления при различных психических заболеваниях у детей и подростков. Г.Е. Сухаревой впервые описаны отдельные нозологические формы психических заболеваний в детском и подростковом возрасте. За 20 лет до классических описаний детского аутизма Л. Каннером и Г. Аспергером описала сходные состояния .

Г.Е. Сухарева выяснила закономерности динамики шизофрении, влияния на неё остроты начала и темпа развития процесса. Ею были впервые выделены три типа течения шизофрении: непрерывное вялое, в форме приступов и смешанное. Первый тип течения она считает более характерным для шизофрении, начавшейся в детском возрасте, а течение в форме приступов - более типичным для начала шизофрении в подростковом возрасте. Г.Е. Сухаревой установлено, что тип течения шизофрении в большей степени отражает особенности её патогенеза, чем синдромальная форма заболевания. Г.Е. Сухарева установила закономерности взаимосвязи между типом течения и ведущим психопатологическим синдромом, изучена возрастная эволюция проявлений заболевания. Установлено единство основных закономерностей шизофрении у детей и взрослых при наличии значительных возрастных особенностей. Г.Е. Сухарева изучала клиническую картину психозов у олигофренов. Ею предложена оригинальная клинико-патогенетическая классификация олигофрении. Работы Г.Е. Сухаревой по изучению пограничных состояний, олигофрении, психопатии у детей и подростков имеют большое значения для дефектологии. Г.Е. Сухарева создала научную школу детских психиатров (М.Ш. Вроно, В.Н. Мамцева, К.С. Лебединская ).

Основные труды

• • Деянов В.Я., Сухарева Г.Е. Психические нарушения при ревматизме у детей и подростков. В кн.: Труды Государственного научно-исследовательского института Минздрава РСФСР. М 1962; 188.
  • Сухарева Г.Е Анализ детских фантазий как метод изучения эмоциональной жизни ребенка. Киев 1921.
  • Cухарева Г.Е. Шизоидные психопатии в детском возрасте. В кн.: Вопросы педологии и детской психоневрологии, выпуск 2. М 1925; 157-187.
  • G. E. Ssucharewa. Die schizoiden Psychopathien im Kindesalter. Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie 60:235-261, 1926.
  • Сухарева Г.Е. К проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные формы). Журнал невропатологии и психиатрии 1930; 6.
  • Сухарева Г.Е. Особенности структуры дефекта при различных формах течения шизофрении (на детском и подростковом материале). Невропатология, психиатрия, психогигиена 1935; IV: II: 57-62.
  • Сухарева Г.Е. Клиника шизофрении у детей и подростков. Часть I. Харьков: Госмедиздат УССР 1937; 107.
  • Сухарева Г.Е. Клиника эпилепсии у детей и подростков. Проблемы теоретической и практической медицины. М 1938; 234-261.
  • Сухарева Г.Е. Психогенные типы реакций военного времени. Невропатология и психиатрия 1943; 12: 2: 3-10
  • Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 1. М: Медгиз 1955; 459.
  • Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. II, часть 2. М: Медицина 1959; 406.
  • Сухарева Г.Е. Лапидес М.И. О работе психоневрологического кабинета для детей и подростков при психоневрологическом диспансере и детской поликлинике. М 1959.
  • Сухарева Г.Е., Юсевич Л.С. Психогенные патологические реакции (неврозы). В кн.: Многотомное руководство по педиатрии, т. 8. М 1965.
  • Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 3. М: Медицина 1965; 270.
  • Сухарева Г.Е. Роль возрастного фактора в клинике детских психозов. Журнал невропатологии и психиатрии 1970; 70: 10: 1514-1520.
  • Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста (Избранные главы). М: Медицина 1974; 320.

Источники

• Г.Е. Сухарева (к 80-летию со дня рождения)//Дефектология.- 1972.- № 1.- С.88.
• Психиатрия детского возраста/Под ред. В.В. Ковалёва.- М.,1995.
• Журнал неврологии и психиатрии им.С.С.Корсакова, 4, 2012, С.67-71.

Напишите отзыв о статье "Сухарева, Груня Ефимовна"

Примечания

Отрывок, характеризующий Сухарева, Груня Ефимовна

Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu"il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l"Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l"Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l"Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l"Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l"imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Уральский государственный педагогический университет»

Институт специального образования

РЕФЕРАТ

Выполнил: Коскова

Лариса Александровна 301гр

Проверил: Зак

Галина Георгиевна

Екатеринбург 2009г

Согласно эпидемиологическим дан­ным, умственная отсталость занимает одно из ведущих мест в струк­туре пси­хи­че­ской патологии в РФ как в общей популяции, так и у лиц, на­прав­ленных на судебно-психиатрическую экспертизу. Различия по­казателей ее распространенности объясняются как объектив­ными причинами (состоя­ние психиче­ского здоровья насе­ления, вы­являемость лиц с интеллектуаль­ным дефектом), так и существую­щими диагностическими пред­почтениями при нозологиче­ской квалифи­кации психических расстройств с ведущими когнитивными наруше­ниями, в том числе тенденцией к гипердиагностике умствен­ной отсталости на этапе незавер­шенного онтоге­неза. Среди причин такой расширительной диагностики называют прежде всего актуализацию ког­нитив­ных расстройств с началом обучения в школе, а также объективные трудно­сти дифференциальной ди­агностики ум­ствен­ной отсталости и ранних за­держек психического развития, это исследовала в своих трудах Сухарева Г.Е., 1965

В выборке органического расстройства личности с когнитивными на­рушениями Су­харева Г.Е., (1965, 1972) выделила наибольшие сложности при дифференциальной диагностике в постпубертатном периоде представляют случаи с патопластическим влия­нием дополнительных экзогенно-органических вредностей, по­скольку дейст­вие повреждающего фактора в раннем возрасте, когда познава­тельные процессы интенсивно развиваются, могут приводить к снижению познава­тельной дея­тельности, распаду уже сформированных интеллектуаль­ных способностей, задержке интеллектуального развития, сочетающихся с «олигофреническим» компонентом. Этим обусловлено наличие в клинической картине когнитив­ных на­рушений, типичных как для умственной отсталости, так и органи­че­ского психического расстройства (познавательных способностей и предпо­сылок интеллекта). Личностные расстройства у обследованных но­сили от­четливую «органическую» окра­ску, что до­полнительно затрудняло диагно­стику.

В случаях необоснованно установленного диагноза умственной отста­лости в анамнезе (75% набл.) для дифференциальной диагностики имеют значение смешанная структура психических нарушений, определяющих ран­нюю де­задаптацию обследованных, более поздний возраст постановки диаг­ноза умственной отсталости, неблаго­приятная клиническая динамика в под­ростковом возрасте с компенса­цией психического состояния в дальнейшем. Клиническую картину Сухарева Г.Е представила «органическим» инфанти­лизмом с личностной незре­лостью, не­достаточной сформи­рованностью мо­рально-нравственных крите­риев и мо­ти­вации своего пове­дения, сниженной спо­соб­ностью к само­стоя­тельному раз­решению ситуации.

При оценке картины болезни на последовательных этапах онто­ге­неза у обследованных с деменцией (13 набл.) обращает на себя внимание, что в 8 случаях первоначально имела место умственная отста­лость в традиционном ее понимании, однако в силу патогенетического действия зна­чимых экзоген­ных вредностей на определенном этапе нозологиче­ская модель умственной отсталости замещается демен­цией с па­тогномонич­ными для нее симптомами. В этих случаях клиниче­ская картина характери­зовалась мозаичностью пси­хических нарушений с неравномерно­стью сниже­ния отдельных познаватель­ных функций при возможной относи­тельной со­хранности одной или не­скольких из них; нарушения предпосы­лок интеллекта преобла­дали над рас­стройствами понимания и осмысления. В остальных 5 случаях по результа­там ретроспек­тив­ного анализа в анамнезе у обследованных можно вы­явить этап нор­мального психического развития, начало органического заболевания в детстве, его последующее прогредиентное течение с нарастанием когни­тивного де­фекта, который на оп­ределенном этапе трактовался как «врожден­ное слабоумие». В клинической картине на первый план выступали ослабле­ние или ут­рата приобретенных ранее навыков, нарушения речи, снижение уровня по­буждений, недостаточная диф­ференцированность эмоций, что обу­словило трудности обучения в общеобразовательной школе.

При детском типе ши­зофрении ведущим в клини­ческой кар­тине яв­лялся «олигофреноподобный» дефект. В данной выборке трудно­сти диф­ференциальной диагностики возни­кали при отграничении указанных со­стоя­ний от «атипич­ных» вариантов ум­ственной отсталости с неравномерно­стью струк­туры психического дефекта, преобла­данием атониче­ских, апатоа­буличе­ских проявлений, схожих с «шизофренической» эмоцио­наль­ной ту­по­стью, а также от ум­ст­венной отсталости с психотическими деком­пенса­циями.

Таким образом, приоритетные проблемыдиаг­но­стики задержек психи­ческого развития касаются не­об­ходимости разрешения двух наиболее значи­мых задач:

1) разграничения умственной от­сталости и олигофреноподобных органически обусловленных задер­жек пси­хического развития

2) Суха­рева Г.Е. определила круг диагностических критериев умственной от­стало­сти, включая ее атипичные клинико-дина­ми­ческие вари­анты Кроме того, в соответствии с полученными ре­зультатами характер и выраженность диагно­стических проблем зависят от возраста больного, ак­туаль­ных наруше­ний в картине бо­лезни, диапазона дифферен­циальной ди­агно­стики, сущест­вующей диагно­стической практики.

В допубертатный период Г.Е.Сухарева предположила, что основная тенденция может быть определена как расширительная диагностика умственной отсталости за счет неадекват­ной трактовки органически обусловленных функционально-динамических нарушений интеллекта, а также поведенческих расстройств у детей с ран­ними проблемами школьной адапта­ции. Неверная диагностика с «радикальным» разрешением имеющихся про­блем неуспеваемости Сухарева Г.Е. установила, что влечет за собой существенные нару­ше­ния социаль­ного функционирования подрост­ков – снижение уровня дос­тижений в связи с не­обосно­ванным переводом указанной категории боль­ных в специа­лизиро­ван­ные учебные учреж­дения, установлением им группы инвалидно­сти, огра­ни­чениями в профессио­нальной дея­тельности и др. Не­благоприят­ные соци­аль­ные последствия неверной диагностики со­пряжены и с повы­шенной веро­ят­ностью их ранней личностной девиации в условиях упущенных возможностей социализа­ции, тенден­ций к форми­рова­нию отри­цатель­ных лидерских установок.

В подростковом возрасте помимо неоправ­данного сохранения уста­новленного диагноза олигофрении возникает и проблема дифференци­альной диагностики умственной отсталости и ши­зофрении.

По данным про­веден­ного рет­роспективного анализа конкретных слу­чаев можно утвер­ждать, что ди­агностика шизофрении в доманифест­ном пе­риоде, с одной стороны, крайне проблематична, с другой – не может рассмат­ри­ваться как не­кая пана­цея, поскольку напрямую не гаран­тирует качества ме­дико-реаби­ли­тационной помощи больному. При ранней диаг­но­стике должны учиты­ваться возмож­ность дос­товерного распознания шизоф­рении в дет­ском воз­расте, соот­ветствие выяв­ляемых расстройств кли­нической кар­тине детского ау­тизма (F84.0) либо ати­пич­ным вариан­там умственной от­сталости. В экс­пертной практике установки на альтернативный диагности­че­ский подход («шизофре­ния» - «не шизоф­ре­ния») в этих слу­чаях также можно считать не­достаточно про­дуктивными, в том числе в связи с от­сут­ст­вием убе­ди­тельных критериев диагностики ши­зофрении из-за воз­рас­тной пато­пластики психических рас­стройств у несо­вершен­нолетних.

На этапе завершенного онтогенеза актуализируются проблемы диффе­ренциальной диагностики умственной отсталости, особенно ее атипичных вариантов, и иных нозологических форм, квалификация умственной отстало­сти как самостоятельного расстрой­ства, исчер­пывающего клиническую кар­тину, либо неблагоприятного фона для становления вторичной психической патологии.

Таким образом, основные клинико-социальные проблемы умст­вен­ной отсталости, диагностированной на этапе незавершенного онтоге­неза, опреде­ляются прежде всего дифференцированной оценкой причин дезадаптации в школе, поскольку неверная диагностика с неоправ­данным изме­нением сис­темы обучения является значимым неблагоприятным факто­ром, препятст­вующим социализиции об­следованных, в ряде случаев – спо­собст­вующим формированию у них девиантных форм поведения.

Исследования Г. Е. Сухаревой дают основания относить к умст­венной отсталости только те состояния, при которых от­мечается стойкое, необратимое нарушение познавательной деятельности и личности, вызванное органи­ческим повреждением коры головного мозга.

Умственная отсталость – это качественные изменения всей психики, всей личности в целом, явившиеся результатом перене­сенных органических повреждений центральной нервной системы. Это такая аномалия развития, при которой стра­дают не только интеллект, но и эмоции, воля, поведение, физическое развитие и другие ВПФ. Такой диффузный характер пато­логического развития умственно отсталых детей вытекает из особенностей их высшей нервной деятельности .

Исследования Г. Е. Сухаревой показали, что у умственно отсталых имеются грубые изме­нения в условно-рефлекторной деятельности, разбалансированность процессов возбуждения и торможения, а также нарушения взаимодействия сигнальных систем. Все это является физиологической основой для ано­мального психического развития ребенка, включая про­цессы познания, эмоции, волю и личность в целом.

Для умственно отсталых характерно недоразвитие познавательных интересов, которое выражается в том, что они меньше, чем их нормальные сверстники, испытывают потребность в познании, или не испытывают вообще, так как в период младшего школьного возраста у таких детей преобладает игровая деятельность. В результате эти дети получают неполные и, возможно, искаженные представления об окружающем. Умственно отсталые дети приходят в школу, не имея усвоенных сенсорных эталонов. Значительно позже своих сверстников с нормальным интеллектом умственно отсталые начинают различать цвета. Особую трудность представляет для них различение оттенков цвета. У учащихся общеобразовательной школы этого не наблюдается.

Восп­риятие умственно отсталых школьников характеризуется: замедленным темпом (картинки хорошо известных предметов учащиеся узнают не сразу), сниженной подвижностью нервных процессов, сужением объема воспринимаемого материала (на одном и том же обозреваемом участке они обнаруживают гораздо меньше предметов, чем нормальные дети, то есть участок окружающего пространства воспринимается как сравнительно «пустой»). Узость, ограниченность восприятия мешают учащимся ориентироваться в той или иной ситуации, особенно в незнакомой, непривычной обстановке, долго не могут уловить смысл происходящего и зачастую оказываются дезориентированными. Глядя на какой-либо объект, умственно отсталые школьники не стремятся основательно разобраться в его свойствах и особенностях; у них нет потребности всматриваться, анализировать и сопоставлять его с другими объектами; они плохо устанавливают связи и отношения между предметами или их частями.

В результате восприятие и понимание окружающего оказываются упрощенными и искаженными. Восприятием умственно отсталого ребенка необходимо ру­ководить. Этим детям требуется постоянное побуждение. В учебной деятельности это приводит к тому, что дети без стимулирующих вопросов педагога не могут выполнить доступное их пониманию задание. Характерно так же нарушение константности восприятия (узнавание предмета в разных плоскостях) из-за недостаточности аналитико-синтетической деятельности и отсутствия активности.

Дети-олигофрены действительно составляют основную часть учащихся вспомогательных школ. При олигофрении психическое развитие ребенка происходит на неполноценной, дефектной основе, но длительного течения заболевания нервной системы у ребенка нет и он практически здоров. Особенности психического развития детей-олигофренов в значительной мере сходны, так как их мозг оказывается пораженным до начала развития речи. Различия в нарушении психики, обусловленные разным характером заболевания, как бы перекрываются сходными условиями психического развития. Поэтому дети-олигофрены, несмотря на различия в этиологии заболевания, представляют в известной мере однотипную с психологической точки зрения группу.

Анализ литературы показывает, что разные исследователи выдвигали свои гипотезы относительно "ведущего синдрома" или основного нарушения при олигофрении. Так, например, Курт Левин считал таким синдромом особенности аффективно-волевой сферы. Большинство современных исследователей утверждает, что основным синдромом, или основным дефектом, наблюдающимся при олигофрении, является трудность обобщения и отвлечения (М. С. Певзнер) или слабость регулирующей роли речи (А. Р. Лурия) .

Правильность любого из этих положений легко доказать, ибо при олигофрении всегда, безусловно, обнаруживается и трудность обобщения, и незрелость эмоционально-волевой сферы, и запоздалое плохое развитие речи, и слабость ее регулирующей функции. Но если попытаться все же, руководствуясь современными данными, найти центральные определяющие дефекты, то такими представляются два: во-первых, отмеченный Г. Е. Сухаревой, дефицит любознательности, потребности в новых впечатлениях, познавательных интересов, слабость ориентировочной деятельности; во-вторых, замедленная затрудненная восприимчивость к новому, плохая обучаемость. К этому с годами, естественно, присоединяется бедность кругозора, малый запас представлений, конкретность и поверхностность мышления, то есть слабость обобщений, незрелость эмоционально-волевой сферы.

Как уже отмечалось, дети-олигофрены – это основной состав учащихся вспомогательных школ. Психика ребенка-олигофрена совершенно непохожа на психику нормального ребенка. Незрелость высших интеллектуальных процессов в сочетании с чрезмерной косностью поведения создает качественно своеобразную картину психического развития. Для возникновения этого своеобразия небезразличны, конечно, и этиологические факторы, которые часто остаются нераспознанными.

По данным Г. Е. Сухаревой, следует различать три группы патогенных факторов, обусловливающих возникновение олигофрении: неполноценность генеративных клеток родителей (в том числе наследственные заболевания и патология эмбриогенеза);вредные воздействия на плод в период внутриутробного развития, родовая травма и постнатальные поражения нервной системы ребенка (инфекции, травмы, ожоги) до трех лет.

Примером патологии эмбриогенеза является болезнь Дауна.

Наличие этого вида олигофрении легко устанавливается по очень характерному внешнему облику ребенка (своеобразные черты лица, диспластичная фигура, плохая моторика и т. п.). Эти дети с большим трудом усваивают общие понятия, отвлеченный счет. Память у них плохая. Поэтому обучить их чему-либо новому чрезвычайно трудно. Но благодаря покладистому, добродушному нраву эти дети легко поддаются воздействию со стороны педагога. При продуманном воспитании и режиме они правильно себя ведут и приобретают хорошие привычки. Однако самостоятельно ориентироваться в жизненных ситуациях не могут. Морально-этические правила усваиваются ими с трудом.

Наметилось три главных аспекта изучения олигофрении: биологический,клинический и аспект социальной реадаптации. Эти вопросы отражены в ряде работ Г.Е. Сухаревой. Подчеркивала, что ведущим признаком при олигофрении всех форм и степеней является недоразвитие познавательной деятельности, в особенности мышления. Аспект социально-трудовой адаптации предполагает необходимость разработки посильных для лиц с явлениями слабоумия трудовых рекомендаций, при установлении трудового прогноза необходимо учитывать не только то, что пострадало, но и то, что сохранено. Следует подчеркнуть, что только на основе комплексных исследований возможна разработка адекватных клиническому состоянию и возрастным особенностям олигофренов дифференцированных социально-реадаптационных мероприятий. В настоящее время собственно психологические вопросы развития познавательной деятельности, эмоциональной сферы активно изучаются рядом отечественных исследователей (Б.И. Пинский, И.М. Соловьёва, В.Г. Петрова). Разрабатываются также методы экспериментально-психологического исследования детей с целью выявления умственной отсталости и её качественных особенностей

Литературные труды Г. Е. Сухаревой

В монографиях по детской и подростковой шизофрении Г. Е. Сухаревой (1937) и по детской шизофрении определила шизофрению у детей и подростков как наследственно обусловленное заболевание с типической психопатологической картиной, течением и исходом. Она выделила основные синдромы при подростковой шизофрении: кататонический, гебефренный, параноидный, некоторые симптомокомплексы при детской шизофрении и поставила задачу дальнейшего изучения синдромов и течения шизофрении у маленьких детей.

Различать между олигофренией и задержкой темпов развития ребенка в России способствовали работы Г.Е. Сухаревой.

Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста: В 3 т. М., 1955, 1959, 1965.

Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста. М., 1974.

СУХАРЕВА Г.Е.

Клинические лекции по психиатрии детского возраста.- Т. I.- М.: Медгиз, 1955.- С. 39–56.

Точность диагноза зависит не только от специальных знаний врача, его опыта и искусства, - она немыслима без серьезной теоретической и методологической основы.

В психиатрии еще более ясно, чем в других клинических дисциплинах, видно, что в самом обосновании принципов психиатрической диагностики отображается философское мировоззрение врача. Не случайно, что психиатры, защищающие идеалистические теории, не допускают возможности нозологического диагноза в психиатрии. Отрицая причинную обусловленность психических расстройств, представители идеалистического направления неизбежно приходят к выводу, что основой диагностики в психиатрии является не подлинно научное познание явлений, а «инстинктивное чувствование», «интуиция».

Клиницист, строящий свою научную и практическую деятельность на основе диалектического материализма, ставит себе задачу не только тщательно описать клиническую картину болезни, но и установить внутренние связи между отдельными болезненными явлениями и вскрыть причины, определяющие их возникновение и развитие. Таким образом, диагностика становится не только искусством, основанным на знании и опыте, но научной дисциплиной, объясняющей закономерности развития болезни.

Рассматривая диагностику как важную практическую и научную проблему, мы считали нужным посвятить ей специальную лекцию, в основу которой были положены выводы предыдущей лекции по вопросу применения в психиатрии эволюционно-биологической концепции о развитии болезни.

Напомним, что формирование клинической картины болезни зависит не только от особенностей этиологического фактора (качество болезнетворного агента - сила, острота и темп его воздействия), но и от патогенеза болезни - от того, каковы механизмы развития болезненных явлений в конкретных условиях данного организма. Особенности патогенеза болезни всегда тесно связаны с индивидуальными свойствами организма - его нервной системы, характером его приспособительных и защитных реакций.

Следовательно, в своей сложной деятельности врач никогда не ограничивается установлением причины болезни. Он идет дальше - к выяснению патогенетического диагноза: он изучает механизмы развития патогенного агента в организме данного больного («диагноз больного» - по С.П. Боткину). При распознавании формы заболевания и его патогенеза врач всегда строит предположение о характере патологического процесса, лежащего в основе болезни, его морфологических особенностях, его распространении в тех или других органах. Но из эволюционно-биологической концепции о развитии болезни явствует необходимость разрешения еще более сложной задачи, а именно: распознать на основе клинических и экспериментальных данных функциональное состояние данного больного органа или, вернее, данной физиологической системы.

Вопросы функциональной диагностики приобретают особое значение в психиатрии, так как в формировании клинической картины психоза ведущую роль играют функционально-динамические расстройства высшей нервной деятельности. Поэтому психиатры, не отрицая ни в коей мере роли морфологических данных, все же на первый план ставят функциональные данные и большое внимание уделяют изучению степени функциональной сохранности психической деятельности больного, его приспособляемости к условиям внешней среды.

Таким образом, диагноз будет содержать и прогностические указания, ибо подробный клинический анализ картины болезни устанавливает не только что утрачено, но и что уцелело. Такой подход к диагнозу является особенно важным в отношении психических заболеваний, где наблюдается сравнительно много длительно протекающих форм и где правильное трудоустройство больного всегда влияет на течение болезни, а в отдельных случаях является главным лечебным фактором. Это положение прежде всего относится к больным детям, у которых компенсаторные возможности значительно шире, благодаря большей пластичности их нервной системы.

Биография

Сестра - Мария Ефимовна Сухарева (1897-1991), педиатр-инфекционист, доктор медицинских наук (1946), профессор (1947).

Вклад в развитие отечественной психиатрии

В начале XX века детской психиатрии как науки в мире не существовало, а немногочисленные научные работы, посвящённые психозам детского возраста, основывались, главным образом, на казуистических наблюдениях. Однако ценность этих научных работ (де Санктис, Вейгандт, Геллер) состояла в том, что они подтвердили возможность появления и развития психозов даже у детей раннего возраста, дали импульс к систематическому изучению клиники психозов детского возраста. Эти исследования с 1920-х годов были творчески развиты и обогащены молодым советским психиатром Груней Сухаревой .

Г. Е. Сухарева разработала эволюционно-биологическую концепцию психических заболеваний . Изучила влияние фактора возрастной реактивности на клинические проявления при различных психических заболеваниях у детей и подростков. Г. Е. Сухаревой впервые описаны отдельные нозологические формы психических заболеваний в детском и подростковом возрасте. За 20 лет до классических описаний детского аутизма Л. Каннером и Г. Аспергером описала сходные состояния .

Г. Е. Сухарева выяснила закономерности динамики шизофрении , влияния на неё остроты начала и темпа развития процесса. Ею были впервые выделены три типа течения шизофрении: непрерывное вялое, в форме приступов и смешанное. Первый тип течения она считает более характерным для детского типа шизофрении , а течение в форме приступов - более типичным для начала шизофрении в подростковом возрасте. Г. Е. Сухаревой установлено, что тип течения шизофрении в большей степени отражает особенности её патогенеза, чем синдромальная форма заболевания. Г. Е. Сухарева установила закономерности взаимосвязи между типом течения и ведущим психопатологическим синдромом, изучена возрастная эволюция проявлений заболевания. Установлено единство основных закономерностей шизофрении у детей и взрослых при наличии значительных возрастных особенностей. Г. Е. Сухарева изучала клиническую картину психозов у олигофренов. Ею предложена оригинальная клинико-патогенетическая классификация олигофрении . Работы Г. Е. Сухаревой по изучению пограничных состояний, олигофрении, психопатии у детей и подростков имеют большое значения для дефектологии. Г. Е. Сухарева создала научную школу детских психиатров (М. Ш. Вроно, В. Н. Мамцева, К. С. Лебединская ).

Основные труды

• Деянов В. Я., Сухарева Г. Е. Психические нарушения при ревматизме у детей и подростков. В кн.: Труды Государственного научно-исследовательского института Минздрава РСФСР. М 1962; 188.
• Сухарева Г.Е Анализ детских фантазий как метод изучения эмоциональной жизни ребёнка. Киев 1921.
• Cухарева Г. Е. Шизоидные психопатии в детском возрасте. В кн.: Вопросы педологии и детской психоневрологии, выпуск 2. М 1925; 157-187.
• G. E. Ssucharewa. Die schizoiden Psychopathien im Kindesalter. Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie 60:235-261, 1926.
• Сухарева Г. Е. К проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные формы). Журнал невропатологии и психиатрии 1930; 6.
• Сухарева Г. Е. Особенности структуры дефекта при различных формах течения шизофрении (на детском и подростковом материале). Невропатология, психиатрия, психогигиена 1935; IV: II: 57-62.
• Сухарева Г. Е. Клиника шизофрении у детей и подростков. Часть I. Харьков: Госмедиздат УССР 1937; 107.
• Сухарева Г. Е. Клиника эпилепсии у детей и подростков. Проблемы теоретической и практической медицины. М 1938; 234-261.
• Сухарева Г. Е. Психогенные типы реакций военного времени. Невропатология и психиатрия 1943; 12: 2: 3-10
• Сухарева Г. Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 1. М: Медгиз 1955; 459.
• Сухарева Г. Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. II, часть 2. М: Медицина 1959; 406.
• Сухарева Г. Е. Лапидес М. И. О работе психоневрологического кабинета для детей и подростков при психоневрологическом диспансере и детской поликлинике. М 1959.
• Сухарева Г. Е., Юсевич Л. С. Психогенные патологические реакции (неврозы). В кн.: Многотомное руководство по педиатрии, т. 8. М 1965.
• Сухарева Г. Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 3. М: Медицина 1965; 270.
• Сухарева Г. Е. Роль возрастного фактора в клинике детских психозов. Журнал невропатологии и психиатрии 1970; 70: 10: 1514-1520.
• Сухарева Г. Е. Лекции по психиатрии детского возраста (Избранные главы). М: Медицина 1974; 320.

Источники

• Г. Е. Сухарева (к 80-летию со дня рождения)//Дефектология.- 1972.- № 1.- С.88.
• Психиатрия детского возраста/Под ред. В. В. Ковалёва.- М.,1995.
• Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова, 4, 2012, С.67-71.