Хомская евгения давыдовна. Хомская Е.Д. Нейропсихология - файл n1.doc Цветовой тест Аюшера
Советская нейропсихология сформировалась на основе положений общепсихологической теории, разработанной в советской психологии Л. С. Выготским и его последователями - А. Н. Леонтьевым, А. Р. Лурия, П. Я. Гальпериным, А. В. Запорожцем, Д. Б. Элькониным и рядом других психологов. Основные положения этой теории вошли в теоретический по- Hi нятийный аппарат нейропсихологии, составив его общепсихо-. Щ логический «каркас» Успехи советской нейропсихологии в значительной степени обусловлены ее непосредственной связью с общепсихологической теорией, с использованием адекватных общепсихологических мод елей для анализа патологических явлений.
В понятийном аппарате нейропсихологии можно выделить два класса понятий. Первый - это понятия, общие для нейропсихологии и общей психологии; второй - это собственно нейропсихологические понятия, сформированные в самой нейропсихологии и обусловленные спецификой ее предмета, объекта и методов исследования.
Хомская Е.Д. Нейропсихология. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - С. 26-38.
Хомская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 135
К первому классу понятий относятсятакие, как «психиче-ская деятельность», «психологическая система», «психический процесс», «речевое опосредование», «значение», «личностный смысл», «психологическое орудие», «образ», «знак», «действие», «операция», «интериоризация» и многие другие. Содержание этда понятий излагается в ряде руководств н монографий, посвященных общепсихологическим проблемам (Выготский, 1956; Леонтьев, 1972,1977; Ломов, 1984; Лурия, 1971,1977).
Второй класс понятий составляют собственно нейропсихологические понятия, в которых нашло отражение применение общепсихологической теории к нейропсихологии - конкретной области знания, предметом которой является изучение особенностей нарушения психических процессов, состояний и личности в целом при локальных поражениях мозга. Все вместе эти понятия составляют определенную систему знаний или теорию, с единых позиций объясняющую закономерности нарушения и восстановления высших психических функций при локальных поражениях мозга и обосновывающую представления об их мозговой организации. Данная теория, с одной стороны, способна объяснить разнообразную клиническую феноменологию нарушений психических функций, с другой - удовлетворительно предсказать новые факты и закономерности.
Общепсихологическую основу этой теории составляет положение о системном строении высших психических функций и их системной мозговой организации. Понятие «высшие психические функции» - центральное для нейропсихологии - было введено в общую психологию и в нейропсихологию Л. С. Выготским (Выготский, 1956,1960), а затем подробно разработано А. Р. Лурия (Лурия, 1969,1973) и другими авторами. В нейропсихологии, как и в общей психологии, под высшими психическими функциями понимаются сложные формы сознательной психической деятельности, осуществляемые на основе соответствующих мотивов, регулируемые соответствующими целями и программами и подчиняющиеся всем закономерностям психической деятельности. Как указывал А. Р. Лурия (1969), высшие психические функции обладают тремя основными характеристиками: они формируются прижизненно, под
Раздел II. Нейропсихология
влиянием социальных факторов, они опосредованы по своему психологическому строению (преимущественно с помощью речевой системы) и произвольны по способу.осуществления.
В основе представлений о высших психических функциях как социально детерминированных психических образованиях или сознательных формах психической деятельности лежат теоретико-методологические положения марксистской психологии об общественно-историческом происхождении психики человека и определяющей роли трудовой деятельности в формировании его сознания.
Социальные воздействия детерминируют способы формирования высших психических функций и тем самым их психологическую структуру. Высшие психические функции опосредованы различными «психологическими орудиями» - знаковыми системами, являющимися продуктами длительного общественно-исторического развития. Среди «психологических орудий» ведущую роль играет речь. Поэтому речевое опосредование высших психических функций представляет собой наиболее универсальный способ их формирования.
Высшие психические функции - сложные системные образования, качественно отличные от других психических явлений. Они представляют собой «психологические системы» (по определению Л. С. Выготского), которые создаются «путем надстройки новых образований над старыми с сохранением старых образований в виде подчиненных слоев внутри нового целого» (Выготский, 1960). Основные характеристики высших психических функций - опосредованность, осознанность, произвольность - представляют собой системные качества, характеризующие высшие психические функции как «психологические системы». Высшие психические функции как системы обладают большой пластичностью, взаимозаменяемостью входящих в них компонентов. Неизменными (инвариантными) в них являются исходная задача (осознанная цель или программа деятельности) и конечный результат;
средства же, с помощью которых реализуется данная задача, весьма вариативны и различны на разных этапах и при разных способах и путях формирования функции.
Закономерностью формирования высших психических функций является то, что первоначально они существуют как форма взаимодействия между людьми (т. е. как интерпсихо-
Хомская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 137
логический процесс), а лишь позже - как полностью внутренний (интрапсихологический) процесс. По мере формирования высших психических функций происходит превращение внешних средств осуществления функции во внутренние, психологические (интериор&зация). В процессе развития высшие психические функции постепенно «свертываются», автоматизируются. На первых этапах формирования высшие психические функции представляют собой развернутую форму предметной деятельности, которая опирается на относительно элементарные сенсорные и моторные процессы; затем эти действия и процессы «свертываются», приобретая характер автоматизированных умственных действий (Гальперин, 1959,1976). Одновременно изменяется и психологическая структура высших психических функций.
Представления о высших психических функциях как о сложных психологических системах было дополнено А. Р. Лу-рия представлением о высших психических функциях как о функциональных системах. Под функциональной системой в нейропсихологии понимается психофизиологическая основа высших психических функций.
Характеризуя высшие психические функции как функциональные системы, А. Р. Лурия писал, что особенностью этого рода функциональных систем является их сложный состав, включающий целый набор афферентных (настраивающих) и эфферентных (осуществляющих) компонентов или звеньев (Лурия, 1969, 1973). Таким образом, высшие психические функции, или сложные формы сознательной психической деятельности, системны по своему психологическому строению и имеют сложную психофизиологическую основу в качестве функциональных многокомпонентных систем. Данные положения являются центральными для теории системной динамической локализации высших психических функций - теоретической основы современной советской нейропсихологии.
Ко второму классу собственно нейропсихологических понятий можно отнести большое число разного рода понятий, из которых наиболее важными являются следующие.
«Нейропсихологический симптом» - нарушение психической функции (как элементарной, так и высшей), возникающее вследствие локального поражения головного мозга;
Раздел II. Нейропсихология
Холіская Е.Д. Теория системной динамической локализации... 139
лектуальные и др.) обеспечиваются качественно различными функциональными системами (Лурия, 1977; Хомская, 1978);
«Мозговые механизмы вьісших психических функций» (или «мозговая организация психической деятельности») - совокупность морфологических структур (зон, участков) в коре больших полушарий и в подкорковых образованиях и протекающих в них физиологических процессов, входящих в единую систему и необходимых для осуществления психической деятельности; морфофизиологическая основа психических функций;
«Локализация высших психических функций» - соотношение различных звеньев (аспектов) психической функции как функциональной системы с различными факторами (физиологическими закономерностями), присущими работе той или иной мозговой структуры (корковой или подкорковой), - синоним «мозговой организации высших психических функций»;
«Полифункциональность мозговых структур» - положение, согласно которому мозговые структуры (особенно ассоциативные зоны коры больших полушарий) под влиянием новых афферентных воздействий могут перестраивать свои функции; на этом положении основаны принципы внутрисистемной и межсистемной перестройки высших психических функций, нарушенных вследствие локальных поражений головного мозга;
«Норма функции» - понятие, на котором основано нейро-психологическое изучение нарушений высших психических функций. Показатели реализации функции (в психологических единицах продуктивности, объема, скорости-и т. д.), которые характеризуют среднюю норму в данной популяции (т. е. показатели, характерные для подавляющего большинства здоровых людей).
«Межполушарная асимметрия мозга» - неравноценность, качественное различие того «вклада», который делает левое и правое полушария мозга в каждую психическую функцию. Различия в мозговой организации высших психических функций в левом и правом полушариях мозга;
«Функциональная специфичность больших полушарий» - специфика переработки информации и мозговой организации функций, присущая левому или правому полушарию головного мозга, определяемая интегральными полушарными факторами;
Раздел II. Нейропсихология
«Межполушарное взаимодействие» - особый механизм объединения левого и правого полушарий в единую интегра-тивно-целостно функционирующую систему, формирующийся в онтогенезе. /
Перечисленные понятия входят в основной понятийный аппарат теории системной динамической локализации высших психических функций человека, разработанной в советской нейропсихологии Л. С. Выготским и А. Р. Лурия. Создание логически непротиворечивой теоретической концепции, объясняющей (с учетом различных современных знаний о мозге) общие принципы локализации (или мозговой организации) высших психических функций человека, является бесспорным достижением советской нейропсихологии, важнейшим вкладом в современные представления о соотношении мозга и психики.
Проблема локализации высших психических функций, или проблема «мозг и психика», относится к числу важнейших кардинальных проблем современного естествознания. Она принадлежит к числу междисциплинарных проблем, которые разрабатьіваются целым рядом дисциплин: нейроанатомией, нейрофизиологией, неврологией и др. Нейропсихология изучает эту проблему со своих позиций, исследуя особенности нарушений психических процессов у больных с локальными поражениями мозга. Данная проблема, связанная с коренными вопросами мировоззрения, всегда была ареной острой борьбы между идеалистическими и материалистическими взглядами. Ее актуальность не снизилась и в настоящее время.
Теория системной динамической локализации высших психических функций сформировалась в борьбе с двумя основными направлениями в решении проблемы «мозг и психика»: узким локалйзационизмом (или психоморфологическим направлением) и антилокализационизмом (или концепцией эквипотенциальности мозга). Эти направления являются основными в длительной истории изучения проблемы локализации психических функций человека. Подробный обзор этих направлений дан в ряде монографий А. Р. Лурия (1969,1973 и др.), в работах В. М. Смирнова (1976), И. Н. Филимонова (1940, 1974), С. А. Саркисова (1964), О. С. Адрианова (1980,1983) и Д ряда других исследователей. Критика этих направлений оста-
Хомская Е, Д. Теория системной динамической локализации... 141
ется актуальной и сегодня. Узкий локализационизм исходит из представлений о психической функции как о неразложимой на компоненты единой психической «способности», которая должна быть целиком соотнесена с мозгом (морфологическими структурами). Сам мозг, и прежде всего кора больших полушарий, рассматривается данным направлением как "совокупность различных «центров», каждый из которых целиком «заведует» определенной психической функцией, в связи с чем поражение какого-либо мозгового «центра» ведет к необратимому нарушению (или выпадению) соответствующей функции. Локализация психической функции понимается этим направлением как непосредственное соотнесение психического и морфологического (или непосредственное «наложение» психического на морфологическое), в связи с чем это направление и получило название «психоморфологического». Следует отметить, что психоморфологические представления отнюдь не изжиты и в настоящее время и прежде всего в сознании некоторых врачей-клиницистов, отождествляющих локализацию того или иного симптома нарушения психической функции с локализацией самой функции. Наиболее яркими и последовательными представителями этого направления в разные времена были неврологи, изучавшие последствия локальных поражений головного мозга (Буйо, Брока, Вернике, Галль, Брод-бент, Шарко, Кляйст и др.). Френологическая карта Ф. Галля и локализационная карта К. Кляйста представляют собой логическое завершение идей узкого локализацио-низма о работе коры больших полушарий как совокупности различных «центров» психических «способностей».
Другое направление - антгиюкализационизм - сходно с узким локалйзационизмом и по своему отношению к психическим функциям, как к далее неразложимым психическим «способностям», и по своему пониманию локализации как непосредственного соотношения психического и морфологического. Однако мозг и прежде всего кора больших полушарий трактуются данным направлением как однородное (эквипотенциальное) целое, равноценное и равнозначное для психических функций во всех своих отделах. Психические функции («способности») связаны равномерно со всем мозгом (и преж-
Раздел II. Нейропсихология
де всего с корой больших полушарий), и любое поражение мозга приводит к пропорциональному величине патологического очага нарушению всех психических функций одновременно (или к общему ухудшению сложных «символических функций» по К. Гольдштейну). Степень нарушения психической функции не зависит от локализации поражения, а определяется только массой пораженного мозга.
Наиболее яркими представителями данного направления были физиологи (Флуранс, Гольц, Лешли и др.) и психологи-идеалисты (Бергсон и другие представители Вюрцбургской школы).
Клинические наблюдения за больными, перенесшими локальные поражения мозга, как будто бы подкрепляли фактами оба указанных направления: с одной стороны, поражение отдельных участков мозга (преимущественно коры больших полушарий) приводит к нарушениям психических процессов, с другой - при локальных поражениях нередко наблюдаются факты высокой компенсации возникших нарушений, указывающие на возможность осуществления нарушенных функций и другими отделами мозга. Ни та ни другая концепция не могла объяснить эти противоречия.
В истории изучения проблемы локализации психических функций существовали и существуют и другие направления. Довольно распространенной является эклектическая концепция, сохранившаяся и до настоящего времени, объединяющая и психоморфологические, и антилокализационные представления. Согласно данной концепции (которую разделяли такие исследователи, как Монаков, Гольдштейн, Хэд и др.) можно и следует локализовать (соотносить с определенными участками мозга) лишь относительно элементарные сенсорные и моторные функции. Однако высшие психические функции связаны со всем мозгом равномерно (или с центральными эквипотенциальными отделами коры но К. Гольдштейну).
Наконец, история-науки знает и откровенное отрицание самой возможности связывать мозг и психику, отрицание самой проблемы локализации высших психических функций человека. Этой откровенно идеалистической позиции придерживались такие крупные физиологи, как Г. Гельмгольц,
Хамская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 143
Ч. Шеррингтон, Э. Эдриан, Р. Гранит, которые были естествоиспытателями в науке, но идеалистами по своему философскому мировоззрению.
В на"ше время таких взглядов придерживался крупнейший физиолог Дж^Экклз, который известен своими работами по синаптической передаче импульсов. В своих монографиях «Мозг и психический опыт», «Лицом к лицу с реальностью» Дж. Экклз выступает как субъективный идеалист, считающий первичной реальность собственного сознания, субъективный опыт, а весь остальной внешний мир - вторичным, и рассматривающий человеческое сознание как «акт творений бога», а материалистическое понимание сознания как «болезнь науки» (Лурия, Гургенидзе, 1972).
Теория системной динамической локализации высших психических функций человека создавалась в борьбе с этими направлениями, с опорой на достижения советской психологии, с одной стороны, и достижения отечественной материалистической физиологии - с другой.
В советской нейропсихологии было пересмотрено понятие «функция». «Высшие психические функции» как психологические образования стали рассматриваться с позиций советской психологической науки как социальные по генезу (т. е. прижизненные, обусловленные социально-историческими факторами), опосредованные психологическими орудиями (главным образом, речью), системные по строению, осознанные, динамичные по своей организации (т. е. различные по психологической структуре на разных этапах онтогенеза), произвольные по способу управления. Таким образом, представление о недифференцированных психических функциях как о далее неразложимых «способностях» было заменено современными представлениями о психических функцияхкак о «психологических системах», обладающих сложным психологическим строением и включающих много психологических КОМПОНЕНТОВ (звеньев, фаз и т. д.). Опираясь на достижения отечественной материалистической физиологии (на работы И. М. Сеченова, И. П. Павлова, П. К. Анохина, Н. А. Берн-штейна, Н. П. Бехтеревой и других физиологов), советская нейропсихология рассматривает психические функции как ре-
Раздел II. Нейропсихология
зультат сложной рефлекторной деятельности, детерминированной внешними стимулами, как сложные формы приспосо-бительной деятельности организма, направленной на решение каких-либо психологических задач.
В советской нейропсихологии пересмотрено и понятие «локализация». Локализация психических функций рассматривается как системный процесс. Это означает, что психическая функция (как и физиологическая, например, дыхание) соотносится? мозгом как определенная многокомпонентная, многозвенная система, различные звенья которой связаны с работой различных мозговых структур. А. Р. Лурия писал, что «высшие психические функции как сложные функциональные системы не могут быть локализованы в узких зонах мозговой коры или в изолированных клеточных группах, а должны охватывать сложные системы совместно работающих зон, каждая из которых вносит свой вклад в осуществление сложных психических процессов и которые могут располагаться в совершенно различных, иногда далеко отстоящих друг от друга участках мозга» (Лурия, 1969).
Системная локализация высших психических функций предполагает многоэтапную иерархическую многоуровневую мозговую организацию каждой функций. Это неизбежно вытекает из сложного многокомпонентного состава функциональных систем, на которые опираются высшие психические функции. Одним из первых исследователей, указавших на иерархический принцип локализации высших психических функций, был советский невролог И. Н. Филимонов, назвавший его принципом «поэтапной локализации функций» (Филимонов, 1940;1974).
Локализация высших психических функций характеризуется также динамичностью, изменчивостью. Этот принцип локализации функций вытекает из основного качества функциональных систем, опосредующих высшие психические функции, их пластичности, изменчивости, взаимозаменяемости звеньев. Представления о динамичности, изменчивости мозговой организации психических функций опираются на клинические, физиологические и анатомические данные. Обобщая результаты многолетних клинических наблюдений, И. Н. Фи-
Хомская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 145
лимонов сформулировал положение о «функциональной многозначности мозговых структур» (Филимонов, 1974),.согласно которому многие мозговые структуры при определенных условиях могут включаться в выполнение новых функций. Это положений защищали и многие другие исследователи (У. С. Гесс, У. Пенфилд, Г. Джаспер и др.).
Положение о «функциональной многозначности» мозговых структур поддерживал и И. П. Павлов, выделявший, как известно, в коре больших полушарий «ядерные зоны анализаторов» и «рассеянную периферию» и отводивший последней роль структур, имеющих пластические функции.
Существуют многочисленные физиологические доказательства справедливости идеи о динамичности, изменчивости мозговой организации функций. К ним относятся прежде всего экспериментальные исследования П. К. Анохина (Анохин, 1968; Анохин, 1971) и его учеников (Судаков, 1984; Швырков, 1978), показавших, что не только относительно сложные поведенческие акты (пищедобывательные, оборонительные и др.), но и сравнительно простые физиологические функции (например, дыхание) обеспечиваются сложными функциональными системами, где возможно замещение одних звеньев другими.
В трудах Н. А. Бернштейна (Бернштейн, 1947,1966) также находят дальнейшее развитие идеи пластичности, динамичности мозговой организации функций. Изучая физиологию движений, Н. А. Бернштейн сформулировал ряд принципиальных положений о построении любой функции. К их числу относится положение о том, что двигательная система (как и любые функции, включая и психические) построена по «топологическому», а не «метрическому» принципу, где инвариантны задача и конечный эффект, но вариативны способы осуществления задачи.
Принцип динамической локализации высших психических функций человека опирается и на современные анатомические сведения. Работами Московского института мозга АМН СССР с помощью различных современных методов исследования установлена изменчивость под влиянием различных воздействий микросистем (или микроансамблей), составляющих основные макросистемы мозга (проекционные, ассоциа-
Раздел II. Нейропсихология
тивные, интегративно-пусковые и лимбико-ретикулярные). Эти данные вошли как одно из основных положений в концепцию о структурно-системной организации функций мозга, разработанную О. С. Адриановым (Адрианов, 1976, 1983).
Принцип динамической локализации функций впервые был сформулирован И. П. Павловым (1951) и А. А. Ухтомским (1962). он противопоставлялся идее локализации функции в определенном фиксированном «центре», причем А. А. Ухтомский при рассмотрении механизмов динамической локализации функций большое значение придавал временным показателям работы разных элементов, входящих в «динамическую систему», считая, что при реализации функции необходима «увязка во времени, скоростях, в ритмах действия» пространственно различных групп нервных элементов, функционально объединенных в «динамическую систему» (Ухтомский, 1962).
Идеи И. П. Павлова и А. А. Ухтомского о динамической локализации (или мозговой организации) функций получили подтверждение и в работах Н. П. Бехтеревой и ее коллектива (Бехтерева, 1971,1980; Бехтерева, Бундзен, 1974). Эти исследования, проведенные методом регистрации импульсной нейронной активности различных глубоких структур головного мозга, показали, что любая сложная психическая деятельность (запоминание слов, решение задач и т. п.) обеспечивается работой сложных констелляций мозговых зон, составляющих звенья единой системы. Некоторые из этих звеньев являются «жесткими», т. е. принимают постоянное участие в реализации психической функции, другие - «гибкими», которые включаются в работу лишь при определенных условиях. «Гибкие» звенья системы составляют тот подвижный динамический аппарат, благодаря которому достигается изменчивость функции.
В нейропсихологии принцип динамической мозговой oprat низации высших психических функций получил разнообразь ное подтверждение и вошел как важнейший в теорию системной динамической локализации функций.
Перечисленные выше принципы являются общими для локализации и психических и физиологических функций. Именно поэтому А. Р. Лурия для аргументации положений теории локализации функций привлекал анатомические и физиологические данные, полученные на животных.
Хомская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 147
Однако высшие психические функции человека обладают не только большей сложностью по сравнению с психическими функциями животных и тем более с физиологическими функциями, они характеризуются качественным отличием - осознанностью, опосредованностью речью, произвольным способом управления; они формируются под влиянием социальных факторов прижизненно. Эти качественные отличия высших психических функций от более элементарных психических функций животных и физиологических функций проявляются и в особенностях их мозговой организации. Еще Л. С. Выготский писал о том, что сравнительное изучение локальных мозговых поражений в детском и взрослом возрасте обнаруживает различные нарушения высших психических функций при одних и тех же поражениях и что эти факты могут трактоваться лишь как следствие различий в мозговой организации высших психических функций у ребенка и взрослого (Выготский, 1934). В современной нейропсихологии накоплено большое количество данных о специфике нарушений психических функций и нейропсихологических синдромов в целом у детей по сравнению со взрослыми (Симерницкая, 1985). Эти данные подтверждают справедливость представлений Л. С. Выготского и А. Р. Лурия о хроногенном принципе локализации высших психических функций человека. Формируясь прижизненно, под влиянием социальных воздействий, высшие психические функции человека меняют свою психологическую структуру и соответственно свою мозговую организацию. Наиболее демонстративно это проявляется на примере речевых функций. Если у взрослого грамотного человека (правши) корковые поля средних отделов левого; "олущария играют ведущую роль в мозговом обеспечении речевых процессов, то у детей, не владеющих грамотой (до 5-6 лет), речевые процессы (понимание устной речи и активная речь) обеспечиваются мозговыми структурами и левого, и правого полушарий. Поражение корковых «речевых зон» левого полушария не ведет у них к выраженным речевым расстройствам (Симерницкая, 1985). Таким образом, принцип динамической локализации функции у человека конкретизируется и в виде хроноген-.ной локализации, т. е. в изменении мозговой организации высших психических функций в онтогенезе.
Раздел II. Нейропсихология
Мозг человека характеризуется четко выраженной межпо-лушарной асимметрией. Межполушарную асимметрию можно рассматривать в качестве важнейшей фундаментальной закономерности работы мозга человека. Хотя межполушарная асимметрия не является уникальной особенностью мозга человека, как это предполагалось раньше, а присуща и мозгу животных (Бианки, 1973,1980), однако у человека она достигает максимального развития. Между человеком и животными (даже высшими приматами) в этом отношении существует не только количественное, но и качественное различие. Межполу-шарная асимметрия, проявляясь в моторных и сенсорных функциях, наиболее отчетлива в высших психических функциях.
Межполушарные различия в мозговой организации высших психических функций многократно описаны в клинической и нейропсихологической литературе как различия симптомов и синдромов, связанных с поражением симметричных отделов больших полушарий. С позиций теории системной динамической локализации функций эти различия можно обозначить как принцип различной локализации (или мозговой организации) всех высших психических функций в левом и правом полушариях мозга, или принцип латеральной специализации мозговой организации психических функций. Изучение конкретной мозговой организации каждой из высших психических функций (у детей и взрослых) в значительной степени является делом будущего, так же как и изучение качественных различий мозговой организации психических процессов, свойственных левому и правому полушарию. Однако современный уровень знаний о межполушарной асимметрии мозга, накопленный и в нейропсихологии, и в других областях науки о человеке (физиологии, анатомии, неврологии и др.), убеждает в бесспорном значении данного принципа для понимания общих закономерностей локализации высших психических функций у человека.
Возможно, этот принцип справедлив и для мозговой организации определенных психических функций у животных, как об этом пишут некоторые авторы (Бианки, 1975 и др.), однако у человека он приобретает универсальное значение, характеризуя мозговую организацию любой психической функции. И значение этого принципа в онтогенезе, по-видимому, возрастает.
Хамская Е. Д. Теория системной динамической локализации... 149
Человеческий мозг характеризуется мощным развитием лобных долей мозга. По площади, занимаемой корой лобных долей мозга, человек превосходит всех остальных представителей животного мира. «Лобный мозг» у человека претерпевает огромное развитие в онтогенезе и окончательно формируется лишь к 12-14 годам (Кононова, 1935, и др.). Являясь мозговым субстратом произвольных, сложнопрограммируемых форм поведения, «лобный мозг» постепенно, по мере созревания включается в реализацию всех высших психических функций человека как одно из важнейших звеньев функциональных систем. /
О прогрессирующем участии передних отделов мозга в осуществлении гностических, мнестических и интеллектуальных функций свидетельствуют, в частности, ЭЭГ-данные, полученные методом пространственной синхронизации потенциалов у детей разных возрастов (Хризман, 1978), а также материалы сравнительных клинических наблюдений за результатами поражения лобных долей мозга у детей и взрослых (Симерницкая, 1978, 1985). Безусловное участие лобных долей мозга в мозговой организации всех высших психических функций (т. е. сознательных, социально-детерминированных, опосредованных речью произвольно управляемых форм психической деятельности) доказано многочисленными исследованиями результатов поражения лобных долей мозга (особенно левой лобной доли) у взрослых больных (Лурия, 1969,1973 и др.). Решающее значение среди этих исследований имеют работы А. Р. Лурия (Лурия, 1966, 1969, 1973) и его учеников (Хомская, Лурия, 1977,1982; Хомская, 1972).
С позиций теории системной динамической локализации высших психических функций человека эту закономерность можно сформулировать как принцип обязательного участия лобных конвекситальных префронтальных отделов коры больших полушарий в мозговом обеспечении высших психических функций. Этот принцип специфичен для мозговой организации всех сознательных форм психической деятельности человека.
Итак, согласно теории системной динамической локализации высших психических функций человека, каждая высшая психическая функция обеспечивается мозгом как целым, од-
Раздел П. Нейропсихология^
нако это целое состоит из высокодифференцированных разделов (систем, зон), каждый из которых вносит свой вклад в per;
ализацию функции. Непосредственно с мозговыми структура-.Д ми следует соотносить не всю психическую функцию и даже|| не отдельные ее звенья, а те физиологические процессы (фак-jj торы), которые осуществляются в соответствующих мозговыхД структурах. Нарушение этих физиологических процессов^ (факторов) ведет к появлению первичных дефектов, а также;! взаимосвязанных с ними вторичных дефектов (первичных и вторичных нейропсихологических симптомов), составляю- і щих в целом закономерное сочетание нарушений высших пси- : хических функций - определенный нейрогісихологический синдром.
Теория системной динамической локализации высших психических функций, разработанная Л. С. Выготским и А. Р. Лу-рия, составляет центральный раздел в понятийном аппарате советской нейропсихологии. Она обладает большой эвристической ценностью, позволяя не только объяснять разнообразную клиническую феноменологию, но и предсказывать новые, факты и планировать новые исследования. Вместе с тем, безусловно, эта теория - лишь один из этапов в решении сложнейшей проблемы мозгового субстрата психических процессов - проблемы, изучением которой занимается почти все современное естествознание.
В работе с пациентами, перенёсшими инсульт, нередко приходится встречать проблемы не только двигательного характера. Порой пациенты с сохранными двигательными функциями восстанавливаются гораздо хуже прогнозируемых ожиданий.
В своих трудах, посвящённых уровням построения движений, Николай Александрович Бернштейн уделял огромное внимание аферентным связям в процессе двигательной деятельности человека и последний (пятый), описываемый им уровень носил название «Уровень высших психических функций». Описывая функции уровня, Бернштейн ссылался на не менее именитого учёного Александра Романовича Лурия.
А.Р. Лурия является основателем нейропсихологии – одним из направлений клинической психологии. В биографии учёного сотрудничество с ведущими специалистами школы психологии своего времени Выготским, Леонтьевым, Запорожцем, которые входили в так называемый «Круг Выготского» (группа состояла из учёных психологов, физиологов, неврологов, педагогов, психиатров и.т.д.). Подход Лурия был направлен на изучение патологических процессов со стороны высших психических функций, во многом определяя ход и стратегию дальнейшей реабилитации пациентов, имеющих такие нарушения. Подход получил мировое признание и широко применяется на сегодняшний день.
Автор учебника «Нейропсихология», Евгения Давыдовна Хомская,– ученица и продолжатель великого дела А.Р. Лурия, заслуженный профессор МГУ, доктор психологических наук, более 40 лет проработала в области клинической психологии.
Достоинства учебника Е.Д. Хомской «Нейропсихология».
Учебник содержит в себе информацию о ряде теоретических положений, анализе нарушения высших психических функций, а также описывает нейропсихологические синдромы при локальных поражениях мозга. При этом автор не забывает ссылаться на произведения своего учителя А.Р. Лурия.
Кому будет полезен учебник «Нейропсихология»:
- врачам неврологам / нейрофоизиологам /ординаторам / студентам медицинских ВУЗов – т.к. в книге содержится полезная информация как по теоретической, так и практической части анализа нарушения высших психических функций мозга человека;
- клиническим психологам/психофизиологам – для пополнения знаний в практической деятельности;
- специалистам по физической реабилитации – для расширения кругозора и понимания особенностей нейропсихологических симптомов у пациентов с повреждением головного мозга.
Окончила в 1952 г. МГУ. В 1957 г. защитила кандидатскую диссертацию. С 1958 г. работала в МГУ. Вместе с А.Л. Лурия участвовала в создании на факультете психологии МГУ кафедры нейро- и патопсихологии.
В 1971 г. защитила докторскую диссертацию. Профессор (1974). Разрабатывала проблемы синдромального анализа нарушений высших психологических функций, нейропсихологического анализа функциональной асимметрии мозга. Является автором новаторских разработок в области нейропсихологического изучения эмоций и индивидуальных различий в протекании психологических процессов в норме. Один из основателей нового направления в психофизиологии — психофизиологии локальных поражений мозга.
Является автором более 250 научных публикаций, ею опубликован ряд статей по различным разделам общей и медицинской психологии в БМЭ. Более30-тиее работ опубликованы в иностранных журналах («Cortex», «Neuropsychology» и др.).
Основные научные труды: «Мозг и активация», «Процесс экстраполяции в глазодвигательной системе» (соавт. А.Д. Владимирский), «Нейропсихология. Учебник», "Мозг и эмоции» (соавт. Н.Я.Батова), «А.Р.Лурия. Научная биография».
Книги (6)
I Международная конференция памяти А.Р. Лурия
Хомская Е.Д.,Ахутина Н.В.
Сборник содержит доклады, прочитанные на I Международной конференции посвященной А.Р. Лурия, которая состоялась 24-26 сентября 1997 г. в г. Москве. Он раскрывает значение научного наследия А.Р. Лурия для развития различных областей психологической науки - и прежде всего - нейропсихологии. В нем отражен современный этап разработки различных нейропсихологических проблем. Доклады отечественных и зарубежных авторов показывают лидирующую роль научной школы А.Р. Лурия в современной нейропсихологии. Предназначена для специалистов в области клинической, педагогической, общей психологии и представителей смежных специальностей.
Мозг и эмоции. Отрывок
Признавая существенное различие познавательных и эмоциональных психических явлений, было бы неверным утверждать их полную автономность, независимость друг от друга.
Известно положение Л. С. Выготского о единстве «аффекта и интеллекта», а также мнение о том, что «без человеческих эмоций не может быть и человеческого познания». Однако это единство не означает тождество. Эмоциональные и познавательные процессы тесно взаимодействуют, но они не тождественны — и в этом суть проблемы.
Нейропсихологическая диагностика
Методы нейропсихологической диагностики, предложенные А.Р.Лурия, прошли самую строгую апробацию на различных контингентах испытуемых: больных с локальными поражениями головного мозга, больных с психическими заболеваниями, на людях с пограничными состояниями ЦНС, на детях, имеющих трудности и обучении, в геронтологической клинике; используются они и для изучения индивидуальных психологических особенностей у здоровых людей. И этот список далеко не исчерпан.
В настоящее время эти методы имеют очень широкое применение, ибо они основаны на фундаментальных научных представлениях о мозговой организации психических функций человека, разработанных современной нейропсихологией.
Нейропсихология
В четвертом, исправленном, издании учебника излагаются основы нейропсихологии - одной из нейронаук, возникшей на стыке психологии и медицины (неврологии, нейрохирургии) и созданной в нашей стране работами А.Р.Лурия и его учеников.
В настоящее издание включено более подробное рассмотрение основных тенденций развития современной нейропсихологии, анализ ее многовалентности, широкого спектра теоретических и практических задач, что необходимо для подготовки современных специалистов в области клинической психологии.
О методологических проблемах современной психологии
«В новые постперестроечные времена философские методологические проблемы психологии все меньше интересуют научную общественность. Наметились новые тенденции: с одной стороны, к чистому прагматизму, к определенному пренебрежению академической наукой в разных ее ипостасях, в том числе и методологической, как, якобы, не имеющей практической ценности, с другой - к явному оживлению интереса ко всяким чудесам, мистике (экстрасенсорному восприятию, телекинезу и т.п.)».
Хрестоматия по нейропсихологии
Хрестоматия представляет собой сборник статей по различным разделам нейропсихологии и отражает состояние отечественной нейропсихологии, созданной трудами А.Р.Лурия и его учеников.
В нее вошли как классические, так и современные (отечественные и зарубежные) работы, в том числе и те, которые представляют новые направления современной нейропсихологии: детскую нейропсихологию, нейропсихологию позднего возраста, нейропсихологию нормы и др.
Книга является учебным пособием к курсу «Основы нейропсихологии» и предназначена для студентов факультетов психологии высших учебных заведений, а также для клиницистов и преподавателей.
Хомская Е.Д., Батова Н.Я.МОЗГ И ЭМОЦИИ
Печатается по изданию: Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции (нейропсихологическое исследование). М.: Изд-во МГУ, 1992. С. 6-67
ГЛАВА I. ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ
§ 1. НЕРЕШЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ЭМОЦИЙ
Проблема эмоций в современной общей психологии разработана существенно меньше, чем другие области психологического знания. Более того, можно считать, что в настоящее время наблюдается кризис психологии эмоций. Нерешенных вопросов психологии эмоций значительно больше, чем разработанных, решенных. Почему сложилось такое положение? Причины надо искать не только и не столько в субъективных факторах - в нежелании или неумении тех или иных исследователей заниматься этой проблемой, - а в объективной сложности самой проблемы, в принципиальном отличии психологии эмоций от других психологических проблем и прежде всего в принципиальном отличии эмоциональных явлений от познавательных (когнитивных). И хотя любое психическое явление осуществляет две основные функции - отражения и регуляции, - эмоциональные явления осуществляют их существенно иначе, чем процессы, называемые познавательными, - ощущения, восприятие, память, мышление, воображение и др. Эмоции - более древняя ("первичная") форма отражения, чем в значительной степени более осознанные, опосредованные речью познавательные процессы, и их глазное назначение - сигнализировать о пользе или вреде для организма того или иного явления. Эта оценка знака явления (положительного или отрицательного) является первичной. Экспериментально показано существование такой эмоциональной "первооценки", или "первовидения", которая предшествует более развернутой, логической, осознанной оценке (Е.Ю. Артемьева, 1980). О "первичности" эмоций пишет также и К. Обуховский (1970 г.) - "вначале была эмоция". Как более древняя форма отражения эмоции несут на себе печать глубинных связей со сферой потребностей и желаний человека. И эта тесная связь с потребностями - важнейшая характеристика эмоций. Качественная специфичность эмоций во многом зависит от той потребности, на базе которой они формируются (П.В. Симонов, 1970, 1975, 1981; М. Н. Русалова, 1979; и др.).
Эмоции - "внутренний регулятор" деятельности (А.Н. Леонтьев, 1975). Однако функцию регуляции поведения эмоции выполняют не прямо, а через мотивы, причем нередко мотивы собственного поведения остаются для человека неосознанными. Эта особенность эмоциональных явлений - их тесная связь со сферой бессознательного - также составляет важнейшую специфику эмоций, существенно отличающую ее от познавательных процессов, которые в большей степени осуществляются под контролем сознания.
Иными являются и закономерности, которым подчиняются эмоциональные явления: закономерности возникновения, функционирования и прекращения эмоций, закономерности их формирования и закономерности их распада, нарушения.
Признавая существенное различие познавательных и эмоциональных психических явлений, было бы неверным утверждать их полную автономность, независимость друг от друга. Известно положение Л.С. Выготского о единстве "аффекта и интеллекта", а также мнение о том, что "без человеческих эмоций не может быть и человеческого познания". Однако это единство не означает тождество. Эмоциональные и познавательные процессы тесно взаимодействуют, но они не тождественны - и в этом суть проблемы.
Характеризуя нерешенные проблемы психологии эмоций, следует начать, очевидно, с объекта исследования. В современной психологии эмоций нет четкого определения объекта исследования, т.е. полного описания того, что входит в понятие "эмоциональное явление" в отличие от неэмоционального (когнитивного, волевого и др.). Это отчетливо наблюдается, например, в той области исследований, которая занимается проблемой эмоциональных состояний. Как известно, в настоящее время выделяют различные эмоциональные состояния: "стресс", "тревога", "напряженность", "фрустрация" и др. Эти понятия недостаточно четко различаются, так как отсутствуют четкие критерии эмоциональных состояний вообще, их отличие (сходство) от других состояний - психических, нервных, функциональных и др. Неопределенность содержания понятия "эмоциональное состояние" (как и эмоций вообще) очень осложняет проведение исследований в этой области психологического знания. Недифференцированность, неточность понятий нашла свое отражение и в определении эмоций.
Согласно определению, данному в "Психологическом словаре" (1983 г.), "эмоции (от латинского emoveo - волную, потрясаю) - это особый класс психических процессов и состояний, связанных с инстинктами, потребностями и мотивами, отражающих в форме непосредственного переживания (удовлетворения, радости, страха и т.д.) значимость действующих на индивида явлений и ситуаций для осуществления его жизнедеятельности". Данное определение неполно, так как оно не отражает ряд существенных характеристик эмоций и их отличие от познавательных процессов, а именно: а) не отражена связь эмоций с бессознательной сферой, б) их отношение к деятельности (а не жизнедеятельности) человека, в) специфика их возникновения), г) закономерности их функционирования и др.
В теоретическом осмыслении эмоций, как известно, имеются две крайние позиции. С одной стороны, это биологизаторские представления об эмоциях как адаптационном (и только) механизме приспособления психики к среде, с другой - это интеллектуалистические представления об эмоциях как результате дефицита информации. К числу первых относится, например, концепция П.К. Анохина, не видевшего разницы между эмоциями животных и человека ни в качественном, отношении, ни с точки зрения выполняемых ими функций. Примером второй точки зрения является информационная теория П.В. Симонова, сводящая все многообразие эмоций к дефициту информации. И та и другая концепции не могут претендовать на целостную характеристику эмоций как психических явлений, хотя они и отражают определенные аспекты эмоциональной сферы. Прежде всего, эти концепции не учитывают сложный неоднородный состав эмоциональных явлений, составляющих "эмоциональную сферу" человека. В "эмоциональную сферу" человека входят, по-видимому, различные типы эмоциональных явлений, такие, как "эмоциональный тон ощущений", эмоциональная реакция (или эмоциональный процесс), эмоциональные состояния, эмоционально-личностные качества. Каждый из этих типов эмоциональных явлений характеризуется своими закономерностями формирования, функционирования и распада, что нельзя не учитывать при построении общепсихологической концепции эмоций. Общепсихологическая концепция эмоций должна учитывать и центральный для человеческой психики фактор - фактор социального опыта, культурно-исторической детерминации всех человеческих психических явлений, включая и эмоции. Социальная детерминация определяет прежде всего тот предмет (объект), на который направлено эмоциональное явление, т.е. эмоциональную оценку его восприятия. Социальная детерминация (через вид психической деятельности) объясняет возникновение той или иной эмоции. Культурно-историческая детерминация определяет также и формы выражения эмоций, процессы их саморегуляции. Общепсихологическая теория эмоций должна имманентно включать в себя и эти аспекты эмоциональных явлений. Наконец, общепсихологическая концепция эмоций должна включать и представления о механизмах реализации эмоций, т.е. о тех психофизиологических закономерностях, которые обеспечивают их осуществление.
Не менее важным нерешенным вопросом общей психологии эмоций является вопрос классификации эмоциональных явлений. Общепринятое подразделение эмоциональных явлений на чувства, аффекты и эмоции (А. Н. Леонтьев, 1975) и даже добавление к ним "эмоционального тона ощущений" никак не исчерпывает все разнообразие эмоциональных явлений. Основной дефект данной классификации - отсутствие единого критерия, лежащего в ее основе. Бесспорно, нуждается в пересмотре сам критерий выделения эмоциональных явлений. В качестве критериев (они же параметры эмоций) могут выступать, по-видимому, самые различные, такие как характер потребностей (витальные, базальные - социальные, небазальные), их уровень (элементарные - сложные), их знак (положительные - отрицательные), их связь с модальностью ощущений и восприятий (эмоции, связанные со зрением, слухом, вкусом, тактильными функциями, движением и пр.), их связь с опытом (врожденные - приобретенные), степень осознанности эмоций (осознанные - неосознанные), отношение к состоянию активации (активизирующие - успокаивающие), их объект (направленные "на себя" - направленные "вовне"), их длительность (краткие - длительные), их интенсивность (сильные - слабые), их отношение к деятельности (ведущие - неведущие) и т.д. Очевидно, что сам по себе ни один из этих критериев признаков) не может быть принят как единственный, так как эмоциональные явления многомерны и характеризуются одновременно многими параметрами. Эмоции представляют собой системные явления и как таковые обладают системными качествами. Выделение этих качеств, их объективизация позволит построить непротиворечивую классификацию эмоций. Можно допустить, например, что каждая эмоция как система может быть охарактеризована по многим осям (векторам) в соответствии с принципом многомерного шкалирования, разработанным Е.Н. Соколовым, Ч.А. Измайловым (1984 г.). Более широкие возможности этой модели, ее адекватность была доказана по отношению к широкому классу когнитивных психических явлений, связанных с речевой системой, - гностических, мнестических, интеллектуальных (А. Ю. Терехина, 1987). Возможно, что данная модель может удовлетворительно описать и определенный класс эмоциональных явлений, во всяком случае те, которые могут быть представлены в сознании. Эта область ждет еще своих исследователей.
В целом современные представления об эмоциях могут быть существенно дополнены анализом патологического материала, изучением форм нарушений эмоциональной сферы. Прежде всего этот материал поможет в уточнении критериев выделения эмоциональных явлений, их основных характеристик. В патологии, как известно, обнажается то, что скрыто в норме.
К числу малоразработанных проблем психологии эмоций относится и проблема мозговой организации эмоциональной сферы, входящая в компетенцию нейрофизиологии и нейропсихологии.
В этой области, как и в других областях нейропсихологии, можно выделить как представления, исходящие из идей узкого локализационизма, так и представления, опирающиеся на более комплексную системную трактовку проблемы связи мозга с психикой .
Наиболее распространены узколокализационистские концепции мозговой организации эмоций. Эти концепции стимулировались (и стимулируются до сих пор) многочисленными нейрофизиологическими исследованиями подкорковых мозговых "центров" эмоций (эмоций ярости, страха, тревоги, удовольствия и др.), проводимых как на животных, так и на человеке (X. Дельгадо, 1971; В.М. Смирнов, 1976).
На животных методом стимуляции обнаружены "центры" эмоции страха - в передней части островка, в задних отделах гипоталамуса, в области покрышки, в миндалевидном ядре; "центры" эмоции гнева, ярости - в области миндалины, в срединном центре таламуса; "центры" эмоции тревоги - в переднем отделе гипоталамуса, в области миндалины, в медиальных ядрах таламуса; "центры" эмоций удовольствия - в вентромедиальных ядрах таламуса, во фронтальных областях, в зоне перегородки.
На человеке были получены сходные данные по "эмоциогенным зонам" (Н.П. Бехтерева и др., 1967; Н.П. Бехтерева, 1980, 1988; Н.П. Бехтерева, Д.К. Камбарова, 1985; и др.). Причем было показано, что эмоциональные состояния, которые возникают при электрическом раздражении подкорковых структур, находятся под контролем сознания, адекватно оцениваются самим человеком. Все эти исследования показали, что методом электростимуляции у человека можно вызвать лишь небольшое число эмоций (гнев, страх, удовольствие - по сведениям одних авторов, или еще печаль, отвращение, интерес или внимание - по данным других). Эти эмоции получили название базальных, или основных эмоций. Предполагается, что все остальные эмоции являются продуктом усложнения базальных, их сочетания, условно-рефлекторного накопления социального опыта.
Данные исследования, следуя традициям узкого локализационизма, приурочивают определенные эмоции к узким областям мозга и рассматривают подкорковые "центры" эмоции как основной мозговой аппарат эмоциональных явлений.
Более системных позиций придерживаются сторонники существования "эмоционального мозга" (или "Круга Пейпеца") как основного мозгового субстрата эмоций. В "эмоциональный мозг" включают "лимбическую область переднего и среднего мозга", а именно - гипоталамус (центральное звено лимбической системы, по Э. Гельгорну и Дж. Луфборроу, 1966), соединенный двусторонними связями с лимбическими структурами переднего мозга и среднего мозга. В соответствии с данной концепцией, "эмоциональный мозг" может быть изображен как система, состоящая из трех взаимосвязанных звеньев, а именно: 1) лимбической системы переднего мозга (гиппокамп, перегородка, периформная кора, поясная извилина или лимбическая кора, амигдала, септум, обонятельная луковица); 2) гипоталамуса (32 пары ядер, входящие в передний комплекс, связанный с парасимпатической вегетативной системой, задний комплекс, связанный с симпатической нервной системой); 3) лимбической области среднего мозга (центральное серое вещество, околоцентральпая ретикулярная формация). Все эти зоны составляют лимбическую долю Брока, куда также входят и другие структуры: центральное серое вещество среднего мозга, маммилярныс тела, гипофиз, переднее ядро таламуса, вентральное и дорсальное ядра покрышки. Все эти структуры по Мак-Лину (1954) обозначаются как "висцеральный мозг".
Таким образом, данная концепция отводит решающую роль в мозговой организации эмоций подкорковым структурам, причем лимбическая древняя кора рассматривается как орган, "воспринимающий эмоциональные ощущения" (S.W. Papez, 1937).
Более современная концепция отводит лимбической системе роль координатора различных систем мозга, участвующих в обеспечении эмоций , предполагая, что центральное звено "лимбического мозга" связано двусторонними связями как с подкорковыми структурами (перегородкой, верхними буграми четверохолмия, голубым пятном и др.), так и с различными областями коры больших полушарий (Г. Шепард, 1987; и др.).
В целом, однако, следует отметить, что роль новой коры в регуляции эмоциональных состояний изучена пока недостаточно. Доказательства участия новой коры в эмоциональных реакциях получены на животных нейрофизиологическими методами и на людях клиническими наблюдениями. Установлено, что у декортизированных животных легко возникает реакция ярости в результате дефицита тормозящих влияний на функции заднего гипоталамуса. Двустороннее разрушение базальных отделов коры лобных долей мозга над хиазмой ведет к облегчению реакции ярости, якобы вследствие высвобождения "центра ярости" в гипоталамусе (J.F. Fulton, 1851). На клиническом материале показано, что префронтальная лоботомия, прерывание префронтально-лимбических связей между префронтальной конвекситальной корой и передними отделами таламуса ведет к появлению эйфории, снижению напряжености, агрессивности, появлению пассивности…и др.). Височная лоботомия, используемая как средство лечебного воздействия при эпилепсии, снижает гневливость, общую напряженность, ведет к исчезновению эпилептических припадков… Этими данными показано преимущественное отношение к эмоциональной сфере передних - лобных и височных - отделов головного мозга.
В целом, однако, сведения о роли новой коры больших полушарий в регуляции эмоциональных состояний далеко не полны.
За последние годы изучение мозговой организации эмоций осуществляется также и в рамках проблемы межполушарной асимметрии мозга и мсжполушарного взаимодействия. Однако результаты этих работ достаточно противоречивы и пока не дали оснований для общепризнанных представлений о латеральной организации эмоций (см. ниже).
Таким образом, одним из нерешенных вопросов психологии эмоций продолжает оставаться вопрос о мозговой организации эмоциональных явлений Его решение может быть существенно продвинуто с помощью нейропсихологических исследований, направленных на оценку роли различных мозговых структур в осуществлении эмоциональных реакций и состояний.
Именно этот аспект изучения проблемы эмоций и составляет основное содержание настоящей монографии.
§ 2. ЭМОЦИИ И ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ
Одной из важнейших характеристик эмоций является их связь с познавательными процессами. Изучение связи между эмоциональными и познавательными процессами восходит еще к трудам Л.С. Выготского и других классиков советской психологии. В 1934 г. Л.С. Выготский писал "Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления" (1956, с. 54). А.Н. Леонтьев (1971) подчеркивал, что эмоции выражают оценочное, личностное отношение к существующим или возможным ситуациям, к себе и к своей деятельности. О единстве аффективного и интеллектуального как существенной характеристики самих эмоций писал С.Л. Рубинштейн (1946), считавший, что эмоции как таковые обусловливают прежде всего динамическую сторону познавательных функций, тонус, темп деятельности, ее "настроенность" на тот или иной уровень активации; действие эмоций может быть как стеническим, усиливающим, так и астеническим, понижающим; причем если в норме сознательная познавательная интеллектуальная деятельность тормозит эмоциональное возбуждение, придавая ему направленность и избирательность, то при аффектах, при сверхинтенсивном эмоциональном возбуждении избирательная направленность действий нарушается и возможна импульсивная непредсказуемость поведения.
В.К. Вилюнас (1976, 1979, 1988) обосновывает невозможность существования эмоций в отрыве от познавательных процессов следующим образом: эмоции выполняют свои функции, наиболее общими из которых являются оценка и побуждение; в зависимости от познавательного содержания психического образа они выделяют цели в познавательном образе и побуждают к соответствующему действию. Предлагается классификация эмоций по их познавательной составляющей - предмету, что позволяет рассматривать любой предмет традиционно выделяемого познавательного процесса-восприятия, памяти, мышления - как объект эмоционального переживания. Автор считает, что знание функций эмоций по отношению к познавательному содержанию позволяет подойти к экспериментальному изучению эмоций через анализ познавательных процессов. Познавательные процессы, сопровождающиеся явным эмоциональным переживанием, будут иметь ряд динамических отличий от эмоционально слабо переживаемых. К ним относятся темп, скорость, продуктивность познавательных процессов. Изучение этих характеристик познавательных процессов позволит судить об эмоциях, их проявлениях, о таких характеристиках эмоций, как знак (положительный или отрицательный) и интенсивность (сильная, слабая).
В современной психологии связь между эмоциональными и когнитивными семантическими явлениями изучается также в рамках психосемантики. Имеются убедительные экспериментальные данные относительно влияния эмоций на категориальные семантические структуры (В.Ф. Петренко и др., 1982; В.Ф. Петренко, 1983, 1988).
Авторы рассматривают эмоции как операторы категоризации объектов, операторы размерности семантического пространства. Как особый вид обобщений выделяются "аффективные обобщения", которые рассматриваются ими как своего рода переход от когнитивной семантической организации лексики к более глубинным коннотативным уровням ее организации. Данные работы непосредственно исходят из положений А.Н. Леонтьева (1975) о единстве "отражения и отношения", проявляющегося во влиянии личностных смыслов (значений явления для субъекта, опосредованных мотивационной системой) на процесс категоризации.
Психосемантические работы показали, что аффективное возбуждение ведет к "уплощению семантического пространства", уменьшению его размерности, изменению уровня категоризации, к переходу от расчлененных понятийных форм категоризации к уплощенным коннотативным формам отражения. Изменение эмоционального состояния субъекта ведет и к актуализации новых семантических структур или "семантических гештальтов" (В.Ф. Петренко, 1988).
В современной литературе накоплен целый ряд конкретных экспериментальных данных о связи эмоций с различными познавательными процессами: памятью, восприятием и мышлением.
Довольно многочисленны эксперименты по изучению влия-ния эмоций на запоминание. Еще в ранних исследованиях (см. обзор П. Фресса и Ж. Пиаже, 1975) было выявлено, что события, оцениваемые испытуемыми как очень приятные или очень неприятные, запоминаются лучше, чем события нейтральные. Даже бессмысленные слоги в сочетании с явно привлекательными или непривлекательными лицами на фотографиях запоминаются лучше, чем те же слоги в сочетании с умеренно привлекательными (L.Wispe, 1981). Как непосредственное, так и отсроченное узнавание лиц на фотографиях осуществлялось на более высоком уровне в том случае, если лицо, изображенное на фотографии, сравнивалось субъектом с самим собой, т.е. оценивалось более эмоционально.
Рядом авторов изучалось влияние эмоций на запоминание слов. Определение аффективной тональности слов проводилось различными методами: априорной оценкой психолога, оценкой независимыми судьями, не принимавшими участия в эксперименте…, оценкой самими испытуемыми. Некоторые психологи просили испытуемых составить индивидуальный список слов, вызывающих у них приятные или неприятные ассоциации, или выбрать такие из заранее составленного экспериментатором списка. В качестве критерия "эмоциональности" слов использовалась и кожно-гальваническая реакция. Обнаружено: "эмоциональные" слова запоминаются лучше неэмоциональных; слова, вызывающие КГР большей амплитуды, как правило, сохраняются в памяти лучше, чем слова, вызывающие малоамплитудную КГР. При попарно-ассоциативном научении улучшается запоминание слов, если используются в качестве мнемических средств эмоциональные образы. Существенно увеличивается воспроизведение слов, входящих в "эмоциональную" фразу, по сравнению с той, которая была составлена как нейтральная.
Л. Постман и Б. Шнайдер изучали вопрос о том, не связан ли эффект преимущественного воспроизведения "эмоциональных" слов с большей частотой употребления этих слов в речи. Эксперимент на запоминание высокочастотных и низкочастотных слов, имеющих различный ценностный эмоциональный ранг для субъекта, показал, что этот ранг является более важной детерминантой, чем частота употребления данных слов в речи. Показана преимущественная устойчивость "эмоциональных" слов к факторам, ухудшающим воспроизведение слов (интерференция, неупорядоченность материала и т.п.). Установлено, таким образом, существование эффекта селективной предрасположенности к запоминанию "эмоциональных" слов.
Более сложны закономерности влияния знака эмоций на эффективность запоминания. При воспроизведении слов сразу после заучивания различия в сохранении приятного и неприятного материала незначительны или равны нулю, однако при отсроченном воспроизведении влияние знака на предпочтение материала возрастает. Преимущественное запоминание и воспроизведение позитивной или негативной информации связано с личностными особенностями испытуемых, а также с их исходным эмоциональным состоянием. В литературе, однако, имеются на этот счет различные мнения. Так, начиная с Г. Эббингауза (1911), многие авторы считали, что приятное запоминается лучше, чем неприятное. Эта точка зрения нашла широкое распространение благодаря теории 3. Фрейда о вытеснении из памяти неприятных впечатлений. Однако П. Блонский (1979) показал обратные результаты, а ряд авторов вообще не обнаружили никакого различия в эффективности запоминания приятных или неприятных событий. Наконец, еще в ранних работах было показано, что на эффективность запоминания положительно или отрицательно эмоционально окрашенного материала влияет время воспроизведения и при отсроченном воспроизведении лучше сохраняются слова, вызывающие приятные ассоциации.
С открытием феноменов перцептивной защиты и сенсибилизации исследование запоминания позитивного и негативного эмоционального материала велось уже с учетом личностных особенностей испытуемых. Было обнаружено, что чаще забываются слова-табу теми испытуемыми, которые характеризуются реакцией подавления при осознании этих слов; такие испытуемые как бы избегают слова-табу, завышая частоту других слов. Испытуемые с повышенной восприимчивостью к неприятным воздействиям (и подавлением приятных) завышают частоту именно неприятных слов и наоборот…. Выявлена связь между "полезависимостью" и запоминанием эмоционально окрашенной информации: зависимые от поля испытуемые чаще "забывают" неприятный материал.
Не только личностные особенности, но и исходное эмоциональное состояние испытуемых воздействует на воспроизведение эмоционально окрашенной информации. Внушенная временная депрессия уменьшает воспроизведение приятной информации и увеличивает воспроизведение неприятной, внушенное приподнятое настроение ведет к уменьшению воспроизведения негативных и увеличению позитивных событий. Сходные результаты получены и другими авторами, изучавшими влияние настроения на запоминание приятного или неприятного содержания слов, фраз, рассказов, эпизодов личной биографии. Радостное и грустное состояние создавалось у испытуемых как с помощью постгипнотического внушения, так и посредством описания соответствующего настроения или просьбой представить и описать определенное эмоциональное состояние.
Однако в литературе имеются также и данные, отрицающие зависимость памяти на эмоциональные стимулы от исходного эмоционального состояния, хотя они и малочисленны. Так, Г. Бауэр с соавторами не обнаружили влияния настроения на воспроизведение положительных и отрицательных по эмоциональному значению слов, а другие авторы. наблюдали лучшее воспроизведение "эмоциональных" слов без различия по знаку только у лиц с внушенной депрессией. Ряд авторов отмечают корреляцию настроения с типом запоминания слов только у тех испытуемых (профессионалов-психологов), кто ожидал такого результата. Объяснением таких экспериментов, по-видимому, является подбор слов, взятых для запоминания, абстрактных и тесно не связанных с переживаниями субъекта слов, а также варьирование стимульного материала при одинаковом эмоциональном состоянии испытуемых.
В целом, однако, можно считать доказанным положение о том, что запоминание различного по содержанию материала изображений, слов, фраз, текстов зависит как от его эмоционального значения, так и от эмоционального состояния испытуемого.
Влияние эмоций на когнитивную сферу обнаруживается и в перцептивных процессах .
Подробный обзор экспериментальных данных относительно влияния эмоционально-личностных особенностей испытуемых на восприятие эмоционального материала можно найти в работе Е.Т. Соколовой (1976). Одним из центральных в этой области является факт влияния эмоций на пороги опознания "эмоциональных" и "нейтральных" слов, предъявляемых тахистоскопически. Как утверждает Э.А. Костандов (1979), наблюдается как повышение, так и понижение порогов опознания "эмоциональных" слов по сравнению с "нейтральными". По данным автора, повышение порогов опознания встречается значительно чаще (у 75% испытуемых).
Исследование влияния знака и интенсивности эмоций на перцептивные процессы показало, что восприятие как вербального, так и невербального позитивно и негативно эмоционально окрашенного материала прежде всего зависит от исходного эмоционального состояния испытуемого. Уже давно показано, что в состоянии фрустрации у испытуемых появляются ошибки восприятия, состоящие в замене "нейтральных" слов, предъявляемых тахистоскопически, на слова тревожного содержания (такие, как "взрыв", "уничтожение" и др.). Испытуемые, которые в предварительных экспериментах достигали успеха, лучше распознавали слова, выражающие успех (например, "совершенство", "превосходный" и др.), а испытуемые, которые потерпели неудачу, проявляли значительно большую чувствительность к словам, означающим неуспех (например, "неспособный", "дефект" и т. п.).
Одна из первых попыток изучения влияния эмоционального состояния на восприятие невербальных стимулов была предпринята еще в 30-х годах. Оказалось, что в ситуации отрицательного эмоционального состояния, оценки лиц по фотографиям, предъявленным испытуемым, смещались в отрицательную сторону. Состояние тревоги перед трудным экзаменом усиливает отрицательные оценки незнакомых лиц на фотографиях по сравнению с контрольными данными (Я. Рейковский, 1979). В исследованиях, в которых состояние тревоги определялось с помощью прожективных тестов, было показано, что испытуемые с высоким уровнем тревоги более склонны к восприятию элементов угрозы в предлагаемых ситуациях…
Кожно-гальваническая реакция, наибольшая у лиц с высокой тревожностью, возникает при рассмотрении как неприятных картинок, так и вербального контекста, которым они сопровождаются.
Установлено, что влияние "эмоционального фона" на оценку положительных и нейтральных эмоциональных выражений лиц более выражено после 15-минутной отсрочки, чем через 1 минуту.
Таким образом, восприятие зависит как от эмоционального содержания стимулов, так и от исходного эмоционального состояния испытуемых; восприятие стимулов, явно эмоционально переживаемых испытуемыми, характеризуется рядом отличительных признаков (динамических, семантических и др.).
В литературе описано влияние эмоций на интеллектуальные процессы. Согласно данным И. А. Васильева и др. (1980), эмоционально насыщенная деятельность шахматиста (по данным КГР и частоты пульса) является более эффективной по сравнению с эмоционально менее насыщенной. Качественные исследования авторов показали, что эмоции сопровождают наиболее творческие виды мыслительной деятельности. Искусственно вызванные положительные эмоции могут положительно влиять на решение задач: в хорошем настроении испытуемые проявляют большее упорство и решают большее количество задач, чем в нейтральном состоянии. У женщин при этом увеличивается также скорость решения задач.
Влияние эмоций на ассоциативные процессы отмечалось многими авторами. По мнению С.Л. Рубинштейна (1946), течение ассоциаций под влиянием эмоций изменяется настолько ярко, что эти изменения могут быть использованы в качестве диагностического симптома эмоционального состояния. В свое время автор ассоциативного теста швейцарский психиатр К. Юнг показал, что при наличии эмоционального переживания возникают нетипичные "субъективные" ассоциации, т.е. изменяется семантика ассоциативного процесса. По данным А.Р. Лурия (1930 и др.), под влиянием эмоций происходит изменение (чаще замедление) нормальной для данного индивида времени ассоциативной реакции. Ассоциативный эксперимент, как известно, успешно используется представителями психоанализа для выявления вытесненных эмоций. В современной психотерапии ассоциативный эксперимент широко используется для выявления "критических" слов. Показано, что при эффективной психотерапии эти слова имеют более короткий период. Оценка времени ассоциативной реакции на "эмоциональные" слова может служить способом проверки эффективности действия фармакологических веществ в психофармакологии (см. Р. Конечный, Н. Боухал, 1983).
Эмоционально значимые слова в отличие от "нейтральных" вызывают два типа ответных ассоциативных реакций: быстрые и медленные, что коррелирует с быстрым и медленным узнаванием тех же слов, предъявленных тахистоскопически. Испытуемые, у которых искусственно было вызвано положительное эмоциональное состояние, обнаруживают более разнообразные ассоциации на положительные слова, чем на "нейтральные", хотя авторы отмечают, что на "нейтральные" слова более необычны первые ассоциации. Факторный анализ результатов ассоциативного эксперимента, проведенный М. Роу, показал существование связи между частотой употребления эмоционально окрашенных слов и частотой пропусков и ошибок в ответ на эти слова.
Таким образом, связь с эмоциональной сферой, знаком и интенсивностью эмоций проявляется в различных познавательных процессах - мнестических, гностических, интеллектуальных, влияя на эффективность, семантическую структуру познавательной деятельности и характер ее протекания.
Исследование оценки собственного эмоционального состояния представляет собой самостоятельный аспект изучения эмоций. Как известно, самооценка исследуется в психологии в различных аспектах: ее формирование, динамика, роль в регуляции поведения и др. (см. обзоры И.П. Чесноковой, 1977; И.С. Кон, 1978; и др.).
Особой формой самооценки является самооценка эмоционального состояния. Она, как известно, может осуществляться на двух уровнях: аффективном и когнитивном (осознанном). Возможность осознания собственного эмоционального состояния предполагает помимо сохранности самой способности осознать себя еще и знание социальных норм и эталонов (Я. Рейковский, 1979).
Методический арсенал изучения самооценки своего эмоционального состояния включает в основном методы прямого опроса испытуемых относительно их эмоциональных переживаний. Сюда входят метод свободного самоописания самочувствия, тест-анкета с перечнем переживаний, из которых испытуемому необходимо выбрать соответствующие своим (Б.И. Додонов, 1978), модифицированная шкала Дембо-Рубинштейн и различные варианты этого метода (А.Е. Ольшанникова и др. 1977; и др.), шкалы типа разработанных А. Уэсманом и Д. Риксом, включающие набор из 10 словесных описаний градаций эмоционального состояния, из которых испытуемому надо выбрать одно, и др. Наиболее распространены тесты-вопросники, например вопросник Ч. Спилбергера, направленный на оценку ситуативной тревожности, вопросник на личностную тревожность Дж. Тейлора на оценку астенического или эйфорического настроения и др. (см. В.М. Марищук и др., 1984). Ряд вопросников, адресующихся к оценке собственных положительных и отрицательных эмоций (различной модальности и интенсивности), разработаны под руководством Л.Е. Ольшанниковой: вопросник Л.А. Рабинович (1974), дневниковые методы И.С. Пацявичуса (1981) и А.И. Палей (1983), направленные на длительную регистрацию (в течение 25-30 дней) собственных эмоций радости, гнева, страха и печали. Косвенные методы оценки эмоционального состояния основаны на предположении, что знак и интенсивность эмоций проявляется в различных объективных показателях той или иной деятельности, например в предпочтении испытуемыми определенного цвета (тест Люшера и его варианты), в изменениях графической деятельности (линеограммы, пиктограммы, почерки и т.п.), вокальной речи, оценке тонов различной высоты и т.д. (см. обзор Л.М. Веккера, 1981; и др.).
Специально исследовалась связь между оценкой собственного эмоционального состояния и физиологическими показателями эмоций. Так, В.С. Магун (1977) у студентов до и после экзамена сопоставлял самооценку самочувствия и показатели пульса, тремора. Была обнаружена определенная корреляция самооценки и объективных показателей эмоций; более того, самооценка уровня тревожности коррелировала с успешностью сдачи экзамена. По данным В. Верса и У. Шуппе изменение самооценки эмоционального переживания в 65% случаев совпало с изменением амплитуды КГР. Однако А.М. Эткинд (1983) предположил, что самооценка является не столько отражением реального состояния эмоциональной сферы, сколько оценкой "социальной желательности" данного свойства. Это показано в работе В.А. Пинчука (1982), обнаружившего, что испытуемые с выраженной эмоцией радости в структуре эмоциональности склонны к высокой самооценке, а с доминированием страха - к низкой.
По данным многих авторов, самооценка большинства здоровых испытуемых умеренно положительна или "чуть выше середины" по шкале Дембо-Рубинштейн (С.Я. Рубинштейн, 1970; А.А. Плоткин, 1983; и др.).
В целом психологические экспериментальные исследования эмоциональной сферы показали, что косвенно, через показатели осуществления различных познавательных процессов (продуктивности, скорости и др.), можно исследовать состояние "эмоциональной сферы ("эмоциональный фактор"), оценить знак и интенсивность эмоций, а также особенности эмоций, проявляющиеся в самооценке.
Тесная связь эмоциональных и познавательных процессов, "аффекта и интеллекта", по выражению Л.С. Выготского) открывает широкие возможности экспериментального изучения эмоций как у здоровых людей, так и у больных с различными нервными и психическими заболеваниями, в том числе и больных с локальными поражениями головного мозга, что и составило предмет настоящей экспериментальной работы.
Родилась 7 августа 1929 г. в Москве, закончила отделение психологии философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова (1952), доктор психологических наук (1971), профессор (1976), преподавала в МГУ (с 1958), - в должности профессора (с 1974), зав. кафедрой нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ (1977-1980), зав. лабораторией нейропсихологии в Институте Психологии АН СССР (1972-1980), заслуженный профессор МГУ (с 1996). Лауреат Ломоносовской премии 2-й степени и бронзовой медали ВДНХ (1973). Член редколлегии журнала "Вестник МГУ". Серия 14. "Психология". Скончалась 6 марта 2004.
Евгения Давыдовна Хомская - известный специалист в области нейропсихологии. В дипломной работе, выполненной под руководством профессора А.Н.Соколова, Х. удалось экспериментально выявить феномен изменения слуховой чувствительности человека в ответ на восприятие им различных слов, и, тем самым, был намечен один из путей изучения психосемантических характеристик индивидуального сознания. Самостоятельная научная деятельность Хомской тесно связана с творчеством профессора А.Р.Лурия. Хомская начала работать ст. лаборантом, затем педагогом-воспитателем в Санатории № 36 Мосгорздравотдела, который являлся клинической базой лаборатории по изучению детей-олигофренов (зав. лабораторией А.Р.Лурия) Института дефектологии (1953-1958). За эти годы была написана кандидатская диссертация Хомской на тему: “Роль речи в компенсации нарушений условных двигательных реакций у детей” (1957). Исследовались дети с задержкой психического развития и дети-олигофрены. Оказалось, что присоединение речи к двигательным реакциям может компенсировать нарушения движений у детей с задержками психического развития в отличие от детей, страдающих разными формами олигофрении. Результаты исследования подтвердили гипотезу А.Р.Лурия о том, что нейродинамика речевых процессов в ее развитии опережает нейродинамику двигательных процессов и поэтому возможна компенсация нарушений движений через речь.
С 1958 по 1980 гг. Хомская возглавляла группу психофизиологии в нейропсихологической лаборатории А.Р.Лурия Нейрохирургического госпиталя им. Бурденко и преподавала в МГУ. Здесь ею был собран материал для докторской диссертации, успешно защищенной в 1971 г. по теме: “Лобные доли мозга и процессы активации”. В исследовании были изучены многосторонние функции лобных долей мозга и особенно их важнейшая роль регулятора в процессах активации, механизмы произвольного контроля с помощью речи. Метод исследования - электроэнцефалография, изучались ЭЭГ-ответы на иррелевантные сигналы и сигналы, связанные с деятельностью по решению разного рода задач (например, счетных). Было обнаружено, что при включении в активную деятельность по выполнению заданий, требующих речевой регуляции, возникают генерализованные реакции активации ЭЭГ (верхних отделов альфа-диапазона), носящие неугасимый характер. Такого рода реакции оказались характерны для нормы и всех больных с очаговыми поражениями мозга, кроме больных с поражениями медиа-базальных отделов лобных долей. Впервые были введены способы оценки ассиметрии формы волны ЭЭГ (восходящей и нисходящей), выявлявшиеся с помощью специально созданных технических средств. Показатель изменения ассиметрии волн ЭЭГ при интеллектуальной нагрузке оказался более чувствительным, чем изменения амплитудной и частотной составляющих спектра ЭЭГ. Результаты исследования позволили различать псевдолобных больных (при вторичных лобных синдромах) и выявлять лобную симтоматику при субклинических формах заболеваний мозга. Материалы диссертации были опубликованы в книге: “Мозг и активация” (М., 1972), переведенной и изданной в 1983 г. в США.
В 1970- е гг. Хомская руководит лабораторией нейропсихологии в ИП АН СССР и продолжает цикл исследований, обозначенных ею как “нейропсихологическая психофизиология”. В этот период публикуются сборники и монографии, посвященные новым методам нейропсихологических исследований функционального состояния мозга; функциям лобных долей мозга.
В 1980-е - 1990-е гг. - Хомская разрабатывает теоретические основы нейропсихологии, новые методические приемы изучения познавательных и эмоциональных процессов, занимается исследованием проблемы межполушарной ассиметрии мозга, нейропсихологических основ индивидуальных различий в норме.
Евгения Давыдовна Хомкая читала в МГУ курсы: “Основы нейропсихологии”, “Клиническая нейропсихология”, “Психофизиология локальных поражений мозга”, “Патология эмоций”, “Нейропсихология индивидуальных различий” и др. Ею опубликован первый в нашей стране учебник для университетов “Нейропсихология” (1987), представляющий собой фундаментальный труд, отражающий современное состояние нейропсихологии, вклад А.Р.Лурия и отечественной нейропсихологической школы в ее формирование как самостоятельной науки. Хомская - автор и редактор ряда учебных пособий по нейропсихологии, обеспечивающих университетскую подготовку студентов, специализирующихся в области нейропсихологии: Нейрофизиологические основы внимания. (Хрестоматия). М., 1979; Нейропсихология. Тексты. 1984. Ею организован оригинальный спецпрактикум по компьютерной нейропсихологической диагностике. Хомская была организатором ряда конференций, симпозиумов по нейропсихологии как в нашей стране, так и за рубежом, неоднократно выезжала за рубеж с докладами и лекциями по нейропсихологии (Финляндия, Болгария, Югославия, Польша и др.). Подготовила 35 кандидатов наук.
(1 оценок, в среднем: 5,00 из 5)
Loading...
