Груня Ефимовна Сухарева – биография и интересные факты. Сухарева, Груня Ефимовна: биография Жизнь и творчество г е сухаревой

Время прочтения: 8 мин.

Что ни гений — то с еврейскими корнями, не в первом, так в третьем поколении. Конечно, не каждый еврей — новатор (и наоборот), но факт остается фактом: множество революционных теорий, новых направлений, открытий в абсолютно разных областях были сделаны именно сыновьями и дочерьми народа Израиля. По закону доминирующей нации, ученые и изобретатели с еврейскими корнями, жившие в Российской империи, а затем в СССР, автоматически становились русскими (даже если были родом из Украины или Беларуси), живущие в США — американцами, в Германии — немцами… Но сами евреи, к какой бы нации их не приписывали, о своем настоящем происхождении помнили.

сайт запускает новый проект — «Еврейский гений», — в рамках которого мы будем вспоминать ученых, основателей компаний и изобретателей с еврейскими корнями, которые создали то, без чего сегодня мы свою жизнь не представляем.

Первый цикл статей будет посвящен психологам и психиатрам с еврейскими корнями, а начнем мы с киевлянки Груни Сухаревой.

11 ноября 1891 года в Киеве в семье Хаима Файтелевича и Рахили Иосифовны Сухаревых родилась девочка Груня, которой было суждено стать основоположником детской психиатрии в СССР. О ее детстве и родных почти ничего не известно — к сожалению, в строгих биографических справках нет информации даже о том, кем по профессии были ее родители. Но, вероятно, это были люди достаточно образованные и неплохо обеспеченные, раз смогли позволить своим дочерям, Груне и Марии, учиться — и не на швей или учительниц, а на врачей.

Медицинский институт

В 1915 году Груня Сухарева окончила Киевский женский медицинский институт и работала врачом эпидемиологического отряда, где она и заинтересовалась психическими расстройствами, которые часто проявлялись у инфекционных больных (кстати, ее сестра Мария тоже была детским инфекционистом). Потом Груня увлеклась детской психиатрией, да так, что не осталось ни одного ее раздела, в изучение которого она не внесла бы значительный вклад.

С 1917 года началась ее карьера психиатра в Киевской психиатрической больнице, а потом Груня отправилась в Москву, где работала во врачебно-наблюдательном пункте для дефективных детей Московского отдела народного образования. В 1933 году Груня вернулась в Украину и стала заведующей кафедры детской психиатрии Харьковского психоневрологического института. В 1935 она году защитила докторскую диссертацию и создала кафедру детской психиатрии Центрального института усовершенствования врачей в Москве, которую возглавляла до 1965 года.

Детский психиатр

Груня Сухарева стала первооткрывательницей детского аутизма, впервые выделив и описав его как отдельное состояние в 1926 году . И это за 20 лет до классических статей психиатров Лео Каннера (который, кстати, родился под Львовом) и Ганса Аспергера. Ее описания страдающих аутизмом детей были настолько яркими и запоминающимися, что позволяли не только медикам без особого труда распознавать таких детей на улице или в школе. А ее труды по шизофрении у детей и подростков — «Клиника шизофрении у детей и подростков», клинические лекции и лекции по психиатрии детского возраста — до сих пор являются классикой детской психиатрии.

И хотя самым известным стал вклад Груни в исследование аутизма, она сделала много научных открытий и в других областях детской психиатрии — так, большое признание получили ее работы по шизофрении у детей и подростков, и она впервые описала клинические особенности отдельных форм психических заболеваний в детском и подростковом возрасте (эпилепсии и психопатии).

Метод Груни

У Груни Сухаревой был свой взгляд на проблему детских психических отклонений. Она писала, что аномалия развития нервной системы — лишь биологическая основа, тенденция к определенному типу реагирования, и что для появления психопатии необходим социальный фактор : неблагополучие окружающей среды, неправильное воспитание в семье и коллективе, отсутствие корригирующих воспитательных воздействий и многое другое. Она также считала, что воспитание детей в условиях повышенной, недетской, ответственности (а также в атмосфере жестких взаимоотношений с окружающим) способствует формированию приобретенных психопатий.

Груня Сухарева не ограничивалась теоретической работой — она была из тех, кто любит работать с пациентами. Будучи прекрасным теоретиком, написавшим множество пособий, она постоянно вела прием детей — и виртуозно пользовалась методом внушения , достаточно новаторским для тех времен. Уже к 1927 году она стала крупным детским психиатром и пользовалась огромным уважением коллег. А еще с 30-х годов Груня защищала права детей, доказывая, что «трудные» дети должны направляться не в трудовые колонии НКВД, а в педагогические и медицинские учреждения.

Работа в годы войны в эвакогоспитале в Томске подтолкнула ее к изучению детских военных травм, которые провоцируют возникновение психических заболеваний. Несмотря на то, что этим научным исследованиям уже почти 100 лет, многие из заключений, сделанных Груней, не теряют актуальности — и могут использоваться в сегодняшней реабилитации детей из зон военных конфликтов.

Жизнь = работа

Как Груня Сухарева со своим еврейским происхождением и довольно прогрессивными научными взглядами пережила Холокост и сталинские чистки — неизвестно. Об этом в энциклопедиях не сказано, а мемуаров ни Груня, ни ее близкие не оставили. Также мы совершенно ничего не знаем о ее личной жизни. Но по немногочисленным фотографиям видно, что Груня была миловидной женщиной, а судя по отрывкам воспоминаний ее знакомых — еще и отзывчивой, с радостью принимала у себя гостей и передавала свои знания другим (ее пособия написаны простым и понятным даже не медикам языком). Но первое место в ее жизни заняли дети — сотни, если не тысячи детей, получивших психологические травмы или родившихся с психическими заболеваниями. При этом своих детей у нее не было.

Груня Сухарева умерла на 90-м году жизни от продолжительной болезни, оставив после себя более 15 книг и множество учеников.

Истории из жизни

Груня Ефимовна в любых обстоятельствах неизменно сохраняла достоинство и такт, заботилась о родителях. В январе 1953 года после объявления о вредительстве группы врачей, лечивших членов политбюро, Груня Ефимовна принесла своим знакомым пачку денег и попросила спрятать, чтобы в случае ее ареста было на что позаботиться о ее родителях.

Коллеги Груни восхищались тем, как на приеме она использовала метод косвенного внушения при медикаментозном лечении.

Ребенок вместе с родителями приходит на прием, и Груня Ефимовна делает диагностику. Когда обследование закончено, она говорит родным: «Теперь с вашим ребенком ясно, что делать. Для него есть специальное лекарство. Оно поступило к нам из-за рубежа; мы его апробировали, получили при таких же состояниях, как у вас, прекрасные результаты, но…сейчас я не могу вам его дать, потому что вся партия кончилась. Вы, пожалуйста, мне позвоните, и я вам скажу время, когда надо будет приехать с ребенком (желательно, с членами семьи), чтобы дать это лекарство вам и рассказать, как оно действует ». Проходит неделя, затем вторая и третья, родители не выдерживают и звонят ей, но новостей пока нет: «Нет, еще не пришло ». Теперь все только и думают, что о волшебном средстве — ждут его и верят, что он решит все проблемы. И вот: «Получили, приезжайте! ». В кабинет залетает вся семья — счастливая и воодушевленная. Груня достает долгожданную коробочку с пятью крышками — конечно, волшебную. Она медленно и очень тщательно отсчитывает таблетки, а затем дает рекомендации: «Будете давать тогда-то, они будут действовать так-то, так-то и так-то. Эффект наступит на такой-то день, в такое-то время, и дальше будет положительная динамика ». Пациенты лечатся — и получаются прекрасные результаты, хотя таблетки были самыми обычными. Метод внушения действовал! В своих лекциях, описывая варианты помощи «психически больным» детям, она всегда настаивала на организации внебольничных служб для психически больных детей.

В начале 2015 года в научном журнале Nordic Journal of Psychiatry появилась статья, которая рассказывает, как именно Груня Сухарева «открыла» заболевание, которое получило название аутизм. Сухарева в подробностях представила клиническую картину аутизма, описав историю болезни шести мальчиков, которых она лечила в течение двух лет в детском психоневрологическом отделении в Москве. Но сама Груня термин «аутизм» не использовала — она определила заболевание как «шизоидную психопатию», а уже позднее заменила его на «аутистическую (патологическую избегающую) психопатию». Именно Груня первая заметила и написала о том, что в таких детях парадоксально сочетаются высокий уровень интеллекта и низкий уровень моторики. Она также обращала внимание медиков на то, что мозжечок, базальные ганглии и лобные доли являются анатомическим субстратом этого расстройства — а современные исследования подтвердили эти наблюдения.

«Клиника шизофрении у детей и подростков» (1937), Груня Сухарева
«Клинические лекции по психиатрии детского возраста» (1940, 1955, 1959, 1965), Груня Сухарева
«Лекции по психиатрии детского возраста (избранные главы)», Груня Сухарева

Груня Ефимовна Сухарева (1891—1981) - выдающийся ученый-психиатр, один из основоположников отечественной детской психиатрии. Нет ни одного раздела детской психиатрии, в изучение которого Г.Е.Сухарева не внесла бы значительный вклад.

В том числе, и в исследование раннего детского аутизма. В этом году в Nordic Journal of Psychiatry появилась статья, в которой авторы убедительно доказывают, что еще в 1926 году (за два десятилетия до классических статей Лео Каннера и Ганса Аспергера) Г.Е.Сухарева подробно описала клиническую картину того, что мы сейчас называем аутизмом. Она описала историю болезни шести мальчиков, которых она лечила в течение двух лет в детском психоневрологическом отделении в Москве. Первоначально она использовала термин «шизоидная психопатия», но позднее заменила его на «аутистическую (патологическую избегающую) психопатию». Симптомы заболевания удивительно схожи с теми симптомами, которые описал Каннер, и (особенно) с симптомами, описанными позднее Аспергером. Г.Е.Сухарева представила изящное, структурированное, подробное описание детей, которое было настолько ярким и запоминающимся, что давало возможность читателю сразу узнать такого ребенка на улице или в классе. Груня Ефимовна отмечала парадоксальное сочетание высокого уровня интеллекта и бедной моторики у всех детей, которых она наблюдала. Она также указывала, что мозжечок, базальные ганглии и лобные доли являются анатомическим субстратом этого расстройства. Последние исследования в области нейровизуализации головного мозга детей с расстройствами аутистического спектра показывают, что эти области действительно включены в этот процесс.

Результаты исследования были опубликованы ею в 1925г. в России, а через год в немецком Научном журнале психиатрии и неврологии. С татья Груни Ефимовны была доступна более двух десятилетий до появления первых работ Каннера и Аспергера; тем не менее работа Г.Е.Сухаревой осталась незамеченной. Впервые англоговорящий мир узнал о работах Г.Е.Сухаревой в 1996г. благодаря работе Сулы Вульф (Sula Wolff), которая не только перевела ее оригинальную статью на английский язык, но и представила Груню Ефимовну как первооткрывательницу аутизма. В 2004г. под редакцией К.Гиллберга и Л.Хеллгрена была издана книга «Психиатрия детского и подросткового возраста», в которой также указывается, что за 20 лет до классических описаний детского аутизма Л. Каннером и Х. Аспергером «русский врач Груня Ефимовна Сухарева» описала сходные состояния.

Авторы статьи в Nordic Journal of Psychiatry оставляют открытым вопрос о том, знали ли Каннер и Аспергер о ее работах, публиковавшихся на русском и немецком языках. Нет прямых доказательств того, что кто-либо из них двоих знал о работах Г.Е.Сухаревой. Хотя вероятность этого довольно высокая, т.к. оба они были выходцами из Австрии и свободно владели немецким.

Действительно ли Г.Е. Сухарева описала синдром Аспергера за 20 лет до Аспергера - на самом деле не так важно, ее вклад в детскую психиатрию и без того огромен. Тем более что Груня Ефимовна никогда не гналась за титулами и почитанием. Работала и консультировала до последнего, хоть и давалось это все сложнее.

Во время одной из бесед с ученицей Груня Ефимовна обронила: «Боюсь, что долго проживу». Она скончалась 26 апреля 1981 года в возрасте 89 лет.

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Уральский государственный педагогический университет»

Институт специального образования

РЕФЕРАТ

Выполнил: Коскова

Лариса Александровна 301гр

Проверил: Зак

Галина Георгиевна

Екатеринбург 2009г

Согласно эпидемиологическим дан­ным, умственная отсталость занимает одно из ведущих мест в струк­туре пси­хи­че­ской патологии в РФ как в общей популяции, так и у лиц, на­прав­ленных на судебно-психиатрическую экспертизу. Различия по­казателей ее распространенности объясняются как объектив­ными причинами (состоя­ние психиче­ского здоровья насе­ления, вы­являемость лиц с интеллектуаль­ным дефектом), так и существую­щими диагностическими пред­почтениями при нозологиче­ской квалифи­кации психических расстройств с ведущими когнитивными наруше­ниями, в том числе тенденцией к гипердиагностике умствен­ной отсталости на этапе незавер­шенного онтоге­неза. Среди причин такой расширительной диагностики называют прежде всего актуализацию ког­нитив­ных расстройств с началом обучения в школе, а также объективные трудно­сти дифференциальной ди­агностики ум­ствен­ной отсталости и ранних за­держек психического развития, это исследовала в своих трудах Сухарева Г.Е., 1965

В выборке органического расстройства личности с когнитивными на­рушениями Су­харева Г.Е., (1965, 1972) выделила наибольшие сложности при дифференциальной диагностике в постпубертатном периоде представляют случаи с патопластическим влия­нием дополнительных экзогенно-органических вредностей, по­скольку дейст­вие повреждающего фактора в раннем возрасте, когда познава­тельные процессы интенсивно развиваются, могут приводить к снижению познава­тельной дея­тельности, распаду уже сформированных интеллектуаль­ных способностей, задержке интеллектуального развития, сочетающихся с «олигофреническим» компонентом. Этим обусловлено наличие в клинической картине когнитив­ных на­рушений, типичных как для умственной отсталости, так и органи­че­ского психического расстройства (познавательных способностей и предпо­сылок интеллекта). Личностные расстройства у обследованных но­сили от­четливую «органическую» окра­ску, что до­полнительно затрудняло диагно­стику.

В случаях необоснованно установленного диагноза умственной отста­лости в анамнезе (75% набл.) для дифференциальной диагностики имеют значение смешанная структура психических нарушений, определяющих ран­нюю де­задаптацию обследованных, более поздний возраст постановки диаг­ноза умственной отсталости, неблаго­приятная клиническая динамика в под­ростковом возрасте с компенса­цией психического состояния в дальнейшем. Клиническую картину Сухарева Г.Е представила «органическим» инфанти­лизмом с личностной незре­лостью, не­достаточной сформи­рованностью мо­рально-нравственных крите­риев и мо­ти­вации своего пове­дения, сниженной спо­соб­ностью к само­стоя­тельному раз­решению ситуации.

При оценке картины болезни на последовательных этапах онто­ге­неза у обследованных с деменцией (13 набл.) обращает на себя внимание, что в 8 случаях первоначально имела место умственная отста­лость в традиционном ее понимании, однако в силу патогенетического действия зна­чимых экзоген­ных вредностей на определенном этапе нозологиче­ская модель умственной отсталости замещается демен­цией с па­тогномонич­ными для нее симптомами. В этих случаях клиниче­ская картина характери­зовалась мозаичностью пси­хических нарушений с неравномерно­стью сниже­ния отдельных познаватель­ных функций при возможной относи­тельной со­хранности одной или не­скольких из них; нарушения предпосы­лок интеллекта преобла­дали над рас­стройствами понимания и осмысления. В остальных 5 случаях по результа­там ретроспек­тив­ного анализа в анамнезе у обследованных можно вы­явить этап нор­мального психического развития, начало органического заболевания в детстве, его последующее прогредиентное течение с нарастанием когни­тивного де­фекта, который на оп­ределенном этапе трактовался как «врожден­ное слабоумие». В клинической картине на первый план выступали ослабле­ние или ут­рата приобретенных ранее навыков, нарушения речи, снижение уровня по­буждений, недостаточная диф­ференцированность эмоций, что обу­словило трудности обучения в общеобразовательной школе.

При детском типе ши­зофрении ведущим в клини­ческой кар­тине яв­лялся «олигофреноподобный» дефект. В данной выборке трудно­сти диф­ференциальной диагностики возни­кали при отграничении указанных со­стоя­ний от «атипич­ных» вариантов ум­ственной отсталости с неравномерно­стью струк­туры психического дефекта, преобла­данием атониче­ских, апатоа­буличе­ских проявлений, схожих с «шизофренической» эмоцио­наль­ной ту­по­стью, а также от ум­ст­венной отсталости с психотическими деком­пенса­циями.

Таким образом, приоритетные проблемыдиаг­но­стики задержек психи­ческого развития касаются не­об­ходимости разрешения двух наиболее значи­мых задач:

1) разграничения умственной от­сталости и олигофреноподобных органически обусловленных задер­жек пси­хического развития

2) Суха­рева Г.Е. определила круг диагностических критериев умственной от­стало­сти, включая ее атипичные клинико-дина­ми­ческие вари­анты Кроме того, в соответствии с полученными ре­зультатами характер и выраженность диагно­стических проблем зависят от возраста больного, ак­туаль­ных наруше­ний в картине бо­лезни, диапазона дифферен­циальной ди­агно­стики, сущест­вующей диагно­стической практики.

В допубертатный период Г.Е.Сухарева предположила, что основная тенденция может быть определена как расширительная диагностика умственной отсталости за счет неадекват­ной трактовки органически обусловленных функционально-динамических нарушений интеллекта, а также поведенческих расстройств у детей с ран­ними проблемами школьной адапта­ции. Неверная диагностика с «радикальным» разрешением имеющихся про­блем неуспеваемости Сухарева Г.Е. установила, что влечет за собой существенные нару­ше­ния социаль­ного функционирования подрост­ков – снижение уровня дос­тижений в связи с не­обосно­ванным переводом указанной категории боль­ных в специа­лизиро­ван­ные учебные учреж­дения, установлением им группы инвалидно­сти, огра­ни­чениями в профессио­нальной дея­тельности и др. Не­благоприят­ные соци­аль­ные последствия неверной диагностики со­пряжены и с повы­шенной веро­ят­ностью их ранней личностной девиации в условиях упущенных возможностей социализа­ции, тенден­ций к форми­рова­нию отри­цатель­ных лидерских установок.

В подростковом возрасте помимо неоправ­данного сохранения уста­новленного диагноза олигофрении возникает и проблема дифференци­альной диагностики умственной отсталости и ши­зофрении.

По данным про­веден­ного рет­роспективного анализа конкретных слу­чаев можно утвер­ждать, что ди­агностика шизофрении в доманифест­ном пе­риоде, с одной стороны, крайне проблематична, с другой – не может рассмат­ри­ваться как не­кая пана­цея, поскольку напрямую не гаран­тирует качества ме­дико-реаби­ли­тационной помощи больному. При ранней диаг­но­стике должны учиты­ваться возмож­ность дос­товерного распознания шизоф­рении в дет­ском воз­расте, соот­ветствие выяв­ляемых расстройств кли­нической кар­тине детского ау­тизма (F84.0) либо ати­пич­ным вариан­там умственной от­сталости. В экс­пертной практике установки на альтернативный диагности­че­ский подход («шизофре­ния» - «не шизоф­ре­ния») в этих слу­чаях также можно считать не­достаточно про­дуктивными, в том числе в связи с от­сут­ст­вием убе­ди­тельных критериев диагностики ши­зофрении из-за воз­рас­тной пато­пластики психических рас­стройств у несо­вершен­нолетних.

На этапе завершенного онтогенеза актуализируются проблемы диффе­ренциальной диагностики умственной отсталости, особенно ее атипичных вариантов, и иных нозологических форм, квалификация умственной отстало­сти как самостоятельного расстрой­ства, исчер­пывающего клиническую кар­тину, либо неблагоприятного фона для становления вторичной психической патологии.

Таким образом, основные клинико-социальные проблемы умст­вен­ной отсталости, диагностированной на этапе незавершенного онтоге­неза, опреде­ляются прежде всего дифференцированной оценкой причин дезадаптации в школе, поскольку неверная диагностика с неоправ­данным изме­нением сис­темы обучения является значимым неблагоприятным факто­ром, препятст­вующим социализиции об­следованных, в ряде случаев – спо­собст­вующим формированию у них девиантных форм поведения.

Исследования Г. Е. Сухаревой дают основания относить к умст­венной отсталости только те состояния, при которых от­мечается стойкое, необратимое нарушение познавательной деятельности и личности, вызванное органи­ческим повреждением коры головного мозга.

Умственная отсталость – это качественные изменения всей психики, всей личности в целом, явившиеся результатом перене­сенных органических повреждений центральной нервной системы. Это такая аномалия развития, при которой стра­дают не только интеллект, но и эмоции, воля, поведение, физическое развитие и другие ВПФ. Такой диффузный характер пато­логического развития умственно отсталых детей вытекает из особенностей их высшей нервной деятельности .

Исследования Г. Е. Сухаревой показали, что у умственно отсталых имеются грубые изме­нения в условно-рефлекторной деятельности, разбалансированность процессов возбуждения и торможения, а также нарушения взаимодействия сигнальных систем. Все это является физиологической основой для ано­мального психического развития ребенка, включая про­цессы познания, эмоции, волю и личность в целом.

Для умственно отсталых характерно недоразвитие познавательных интересов, которое выражается в том, что они меньше, чем их нормальные сверстники, испытывают потребность в познании, или не испытывают вообще, так как в период младшего школьного возраста у таких детей преобладает игровая деятельность. В результате эти дети получают неполные и, возможно, искаженные представления об окружающем. Умственно отсталые дети приходят в школу, не имея усвоенных сенсорных эталонов. Значительно позже своих сверстников с нормальным интеллектом умственно отсталые начинают различать цвета. Особую трудность представляет для них различение оттенков цвета. У учащихся общеобразовательной школы этого не наблюдается.

Восп­риятие умственно отсталых школьников характеризуется: замедленным темпом (картинки хорошо известных предметов учащиеся узнают не сразу), сниженной подвижностью нервных процессов, сужением объема воспринимаемого материала (на одном и том же обозреваемом участке они обнаруживают гораздо меньше предметов, чем нормальные дети, то есть участок окружающего пространства воспринимается как сравнительно «пустой»). Узость, ограниченность восприятия мешают учащимся ориентироваться в той или иной ситуации, особенно в незнакомой, непривычной обстановке, долго не могут уловить смысл происходящего и зачастую оказываются дезориентированными. Глядя на какой-либо объект, умственно отсталые школьники не стремятся основательно разобраться в его свойствах и особенностях; у них нет потребности всматриваться, анализировать и сопоставлять его с другими объектами; они плохо устанавливают связи и отношения между предметами или их частями.

В результате восприятие и понимание окружающего оказываются упрощенными и искаженными. Восприятием умственно отсталого ребенка необходимо ру­ководить. Этим детям требуется постоянное побуждение. В учебной деятельности это приводит к тому, что дети без стимулирующих вопросов педагога не могут выполнить доступное их пониманию задание. Характерно так же нарушение константности восприятия (узнавание предмета в разных плоскостях) из-за недостаточности аналитико-синтетической деятельности и отсутствия активности.

Дети-олигофрены действительно составляют основную часть учащихся вспомогательных школ. При олигофрении психическое развитие ребенка происходит на неполноценной, дефектной основе, но длительного течения заболевания нервной системы у ребенка нет и он практически здоров. Особенности психического развития детей-олигофренов в значительной мере сходны, так как их мозг оказывается пораженным до начала развития речи. Различия в нарушении психики, обусловленные разным характером заболевания, как бы перекрываются сходными условиями психического развития. Поэтому дети-олигофрены, несмотря на различия в этиологии заболевания, представляют в известной мере однотипную с психологической точки зрения группу.

Анализ литературы показывает, что разные исследователи выдвигали свои гипотезы относительно "ведущего синдрома" или основного нарушения при олигофрении. Так, например, Курт Левин считал таким синдромом особенности аффективно-волевой сферы. Большинство современных исследователей утверждает, что основным синдромом, или основным дефектом, наблюдающимся при олигофрении, является трудность обобщения и отвлечения (М. С. Певзнер) или слабость регулирующей роли речи (А. Р. Лурия) .

Правильность любого из этих положений легко доказать, ибо при олигофрении всегда, безусловно, обнаруживается и трудность обобщения, и незрелость эмоционально-волевой сферы, и запоздалое плохое развитие речи, и слабость ее регулирующей функции. Но если попытаться все же, руководствуясь современными данными, найти центральные определяющие дефекты, то такими представляются два: во-первых, отмеченный Г. Е. Сухаревой, дефицит любознательности, потребности в новых впечатлениях, познавательных интересов, слабость ориентировочной деятельности; во-вторых, замедленная затрудненная восприимчивость к новому, плохая обучаемость. К этому с годами, естественно, присоединяется бедность кругозора, малый запас представлений, конкретность и поверхностность мышления, то есть слабость обобщений, незрелость эмоционально-волевой сферы.

Как уже отмечалось, дети-олигофрены – это основной состав учащихся вспомогательных школ. Психика ребенка-олигофрена совершенно непохожа на психику нормального ребенка. Незрелость высших интеллектуальных процессов в сочетании с чрезмерной косностью поведения создает качественно своеобразную картину психического развития. Для возникновения этого своеобразия небезразличны, конечно, и этиологические факторы, которые часто остаются нераспознанными.

По данным Г. Е. Сухаревой, следует различать три группы патогенных факторов, обусловливающих возникновение олигофрении: неполноценность генеративных клеток родителей (в том числе наследственные заболевания и патология эмбриогенеза);вредные воздействия на плод в период внутриутробного развития, родовая травма и постнатальные поражения нервной системы ребенка (инфекции, травмы, ожоги) до трех лет.

Примером патологии эмбриогенеза является болезнь Дауна.

Наличие этого вида олигофрении легко устанавливается по очень характерному внешнему облику ребенка (своеобразные черты лица, диспластичная фигура, плохая моторика и т. п.). Эти дети с большим трудом усваивают общие понятия, отвлеченный счет. Память у них плохая. Поэтому обучить их чему-либо новому чрезвычайно трудно. Но благодаря покладистому, добродушному нраву эти дети легко поддаются воздействию со стороны педагога. При продуманном воспитании и режиме они правильно себя ведут и приобретают хорошие привычки. Однако самостоятельно ориентироваться в жизненных ситуациях не могут. Морально-этические правила усваиваются ими с трудом.

Наметилось три главных аспекта изучения олигофрении: биологический,клинический и аспект социальной реадаптации. Эти вопросы отражены в ряде работ Г.Е. Сухаревой. Подчеркивала, что ведущим признаком при олигофрении всех форм и степеней является недоразвитие познавательной деятельности, в особенности мышления. Аспект социально-трудовой адаптации предполагает необходимость разработки посильных для лиц с явлениями слабоумия трудовых рекомендаций, при установлении трудового прогноза необходимо учитывать не только то, что пострадало, но и то, что сохранено. Следует подчеркнуть, что только на основе комплексных исследований возможна разработка адекватных клиническому состоянию и возрастным особенностям олигофренов дифференцированных социально-реадаптационных мероприятий. В настоящее время собственно психологические вопросы развития познавательной деятельности, эмоциональной сферы активно изучаются рядом отечественных исследователей (Б.И. Пинский, И.М. Соловьёва, В.Г. Петрова). Разрабатываются также методы экспериментально-психологического исследования детей с целью выявления умственной отсталости и её качественных особенностей

Литературные труды Г. Е. Сухаревой

В монографиях по детской и подростковой шизофрении Г. Е. Сухаревой (1937) и по детской шизофрении определила шизофрению у детей и подростков как наследственно обусловленное заболевание с типической психопатологической картиной, течением и исходом. Она выделила основные синдромы при подростковой шизофрении: кататонический, гебефренный, параноидный, некоторые симптомокомплексы при детской шизофрении и поставила задачу дальнейшего изучения синдромов и течения шизофрении у маленьких детей.

Различать между олигофренией и задержкой темпов развития ребенка в России способствовали работы Г.Е. Сухаревой.

Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста: В 3 т. М., 1955, 1959, 1965.

Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста. М., 1974.

СУХАРЕВА Г.Е.

Клинические лекции по психиатрии детского возраста.- Т. I.- М.: Медгиз, 1955.- С. 39–56.

Точность диагноза зависит не только от специальных знаний врача, его опыта и искусства, - она немыслима без серьезной теоретической и методологической основы.

В психиатрии еще более ясно, чем в других клинических дисциплинах, видно, что в самом обосновании принципов психиатрической диагностики отображается философское мировоззрение врача. Не случайно, что психиатры, защищающие идеалистические теории, не допускают возможности нозологического диагноза в психиатрии. Отрицая причинную обусловленность психических расстройств, представители идеалистического направления неизбежно приходят к выводу, что основой диагностики в психиатрии является не подлинно научное познание явлений, а «инстинктивное чувствование», «интуиция».

Клиницист, строящий свою научную и практическую деятельность на основе диалектического материализма, ставит себе задачу не только тщательно описать клиническую картину болезни, но и установить внутренние связи между отдельными болезненными явлениями и вскрыть причины, определяющие их возникновение и развитие. Таким образом, диагностика становится не только искусством, основанным на знании и опыте, но научной дисциплиной, объясняющей закономерности развития болезни.

Рассматривая диагностику как важную практическую и научную проблему, мы считали нужным посвятить ей специальную лекцию, в основу которой были положены выводы предыдущей лекции по вопросу применения в психиатрии эволюционно-биологической концепции о развитии болезни.

Напомним, что формирование клинической картины болезни зависит не только от особенностей этиологического фактора (качество болезнетворного агента - сила, острота и темп его воздействия), но и от патогенеза болезни - от того, каковы механизмы развития болезненных явлений в конкретных условиях данного организма. Особенности патогенеза болезни всегда тесно связаны с индивидуальными свойствами организма - его нервной системы, характером его приспособительных и защитных реакций.

Следовательно, в своей сложной деятельности врач никогда не ограничивается установлением причины болезни. Он идет дальше - к выяснению патогенетического диагноза: он изучает механизмы развития патогенного агента в организме данного больного («диагноз больного» - по С.П. Боткину). При распознавании формы заболевания и его патогенеза врач всегда строит предположение о характере патологического процесса, лежащего в основе болезни, его морфологических особенностях, его распространении в тех или других органах. Но из эволюционно-биологической концепции о развитии болезни явствует необходимость разрешения еще более сложной задачи, а именно: распознать на основе клинических и экспериментальных данных функциональное состояние данного больного органа или, вернее, данной физиологической системы.

Вопросы функциональной диагностики приобретают особое значение в психиатрии, так как в формировании клинической картины психоза ведущую роль играют функционально-динамические расстройства высшей нервной деятельности. Поэтому психиатры, не отрицая ни в коей мере роли морфологических данных, все же на первый план ставят функциональные данные и большое внимание уделяют изучению степени функциональной сохранности психической деятельности больного, его приспособляемости к условиям внешней среды.

Таким образом, диагноз будет содержать и прогностические указания, ибо подробный клинический анализ картины болезни устанавливает не только что утрачено, но и что уцелело. Такой подход к диагнозу является особенно важным в отношении психических заболеваний, где наблюдается сравнительно много длительно протекающих форм и где правильное трудоустройство больного всегда влияет на течение болезни, а в отдельных случаях является главным лечебным фактором. Это положение прежде всего относится к больным детям, у которых компенсаторные возможности значительно шире, благодаря большей пластичности их нервной системы.